Посланник

Татьяне было восемнадцать лет. И лишившись матери еще ребенком, она была воспитана по-старинному, то есть окружена мамушками, нянюшками, подружками и сенными девушками, шила золотом и знала грамоту: отец ее, несмотря на тайную нелюбовь ко всему заморскому, не мог противиться ее желанию учиться пляскам немецким.

— А француз молодой тоже небось будет на балу? — спросила няня. И завидев, как засмущалась Татьяна, продолжила: — Встретила я сегодня приказчика евонного, поклон передал тебе спаситель наш.

— Ну пошто ты его спасителем-то кличешь? Антуан имя ему, Антон по-нашему, — еще пуще зарделась Татьяна.

— А то как же по-иному? Он и есть как спаситель. Тебя, голубу, от печали избавил, а Антон али Антуан — это для тебя, — ответила Дуся.

Пожелав Татьяне доброго сна, она удалилась из покоев. Нянька намеренно рассказала молодой хозяйке о поклоне на ночь. Пусть подумает, обсудит промеж себя, что да как. Понравился няньке молодой француз, и именно его хотела бы видеть она хозяином дома Преонских. Разузнав о нем поболе, Дуня пришла к выводу, что всем молодой граф подходит Татьяне. Несмотря на то, что Антуан был иноземцем, по приезде в Россию крестился он в православную веру, и это убедило придирчивую няньку в том, что молодой француз — подходящая пара для ее хозяйки.

А после того, как, встретив служанку Анастасии Быстровой, узнала она, что вознамерена Анастасия Павловна посодействовать в союзе промеж Татьяной и Антуаном, и вовсе успокоилась. Только и дел было у Дуни, что молиться и ждать, когда исполнится мечта ее и увидит она хозяйку свою счастливой и веселой.

Кюри, благодаря отличной русской речи, уважению к обычаям и традициям российским, не воспринимался в Москве как чужестранец.

А Татьяна тем временем с нетерпением ждала знакомый уже шорох у окна. Каждую ночь с тех пор, как принес Антуан колечко Татьяне, оставлял он на подоконнике молодой девушки букет полевых цветов, на которых поутру блестела святым цветом роса, отчего разливался по комнате нежный аромат.

Никогда Антуан не понуждал Татьяну выглянуть в окошко. Знал о строгом воспитании и порядочности самой девушки. Да и окружение у нее было сильное. Никак нельзя было бросить тень на чистоту Татьяны. Он и не собирался — любил ее всей душой. И много хлопот доставил Антуан попечительнице Татьяниной — Быстровой Анастасии — своим нетерпением жениться на дочке уважаемого Кузьмы Преонского.

Анастасия Быстрова была первой, кто искренне поддержал Петра в его нововведении относительно изменения затворнической жизни женщин.

Царь Петр в предположении преобразовать отчизну, связав Россию с народами Западной Европы просвещением, торговлей, мыслил, что не вполне достигнет цели, если совершенно не изменит существовавших между двумя полами отношений. До царя Алексея женщины вели в России затворническую жизнь. При нем, и особенно в правление Софьи, они получили больше свободы, но свобода эта была еще весьма ограничена. Стоило девице сказать несколько слов чужому мужчине, который не был ее родственником, чтоб навсегда потерять доброе имя.

Петр I, увидев за границей, как уважение к прекрасному полу способствует очищению нравов, примером, увещеваниями, угрозой старался доставить женщинам больше свободы на родине.

Быстрова же, будучи сама матерью двоих дочерей, старалась как можно действенней исполнить царскую волю. Но в то же время она не испытывала особой радости от разыгравшихся чувств французского графа. Анастасия уже давно мыслила свою жизнь далеко от отчизны. И вся надежда была на дочерей. Но старшая, не оправдав надежд матери, вышла замуж за думного дьяка Артамона Васильева и жила с ним в мире и согласии уже несколько лет.

Осталась у Быстровой младшая дочь Ольга, на которую и рассчитывала Анастасия. С приездом Антуана она и связывала все свои надежды на скорейшую свадьбу дочери с французом. Но, прознав, что тот предан России больше, чем птица гнезду, временно отложила свою задумку и пока находилась в очередном поиске будущего зятя.

В тот момент и приехал к ней Антуан.

— Анастасия Павловна, внемли просьбе моей, Христом Богом молю! — Антуан стоял на коленях перед Быстровой, склонив голову. Он примчался к ней сразу после того, как впервые встретил Татьяну на балу, после чего разузнал о ее семье. Не было в его речах и просьбах ни злого умысла, ни тайны. Влюблен был безумно.

— Ну что ты, что ты! Встань с колен! Непотребно царскому советнику валяться в ногах простой женщины, — Анастасия взяла его под руку, когда он уже поднялся, и посадила рядом с собой. — В чем беда твоя, аль с радостью пришел ко мне? — спросила она.

— Знаю я, матушка, о благородном намерении вашем относительно одной молодой красавицы, вот и пришел к вам за советом и руки ее просить у вас, — граф опять бухнулся перед Быстровой на колени.

— Да не спеши ты и встань наконец! — Анастасия заволновалась. Она понимала, о чем и о ком просит ее Антуан.

— За Преонскую прошу, за Татьяну! — в волнении произнес Антуан, сидя уже на стуле.