Посланец. Переправа

Бобков с нескрываемым интересом посмотрел на разведчика, который вовсе не выглядел богатырем. Демидов был чуть выше среднего роста, сухощав и как-то очень интеллигентен. Интеллигентным было его лицо с умным и как бы все время прощупывающим взглядом удивительно чистых голубых глаз, интеллигентной казалась тонкая фигура, перехваченная широким ремнем с тяжелой медной пряжкой, но более всего командира дивизии поразили руки Демидова, его узкие ладони с тонкими, длинными, как у пианиста, пальцами. Бобков с минуту молча разглядывал разведчика, потом жестом позвал его к столу:

— Идите сюда, лейтенант. Вам эта местность знакома? — Бобков провел пальцем по кривой линии на карте, обозначавшей реку.

— Мы вчера были там, товарищ генерал, — ответил Демидов.

— И на том берегу были? — спросил Бобков.

— И на том были.

— Значит, там есть брод? — Бобков уперся взглядом в Демидова.

— Мы вплавь перебирались, товарищ генерал, — сказал Демидов, опуская глаза.

Командир дивизии на некоторое время замолчал, сосредоточенно глядя на карту, потом перевел взгляд на Глебова.

— Брод надо дальше искать, товарищ генерал, — поняв мысль командира дивизии, сказал разведчик. — В этом месте левый берег крутой. А под крутым берегом всегда глубоко.

— Где дальше? — спросил Бобков и тут же пояснил: — Нам нужен такой брод, по которому могли бы пройти танки и самоходки.

— Немцы там вчера понтонный мост наводили.

— Какой мост? — резко повысив голос, спросил Бобков и повернулся к разведчику. — Почему я об этом не знаю?

Демидов подошел к карте, склонившись над столом, провел по ней рукой и ткнул пальцем:

— Вот здесь они его строят.

— Почему не доложили? — В голосе генерала начинал звенеть металл. — Почему в дивизии до сих пор не знают об этом?

— Донесение отправили вместе с сопровождением пленного, — ответил Глебов.

— Значит, еще больше укрепляют плацдарм, — неожиданно смягчившись, сказал Бобков. — Хотят перевести на этот берег часть артиллерии. — Он на минуту задумался и произнес, словно выносил окончательное решение: — Значит, времени у нас нет совсем.

Бобков выпрямился, прошел вдоль стола и остановился около разведчика. По сравнению с грузным генералом Демидов показался еще тоньше.

— Берите с собой группу разведчиков и обязательно рацию, — медленно, выделяя каждое слово, сказал Бобков. — До завтрашнего утра вам надо найти брод, по которому могут пройти наши танки. Останетесь там до их подхода. Если потребуется, будете корректировать огонь нашей артиллерии.

— А если попытаться захватить мост? — спросил Демидов. — Они там еще не успели как следует окопаться.

— Вы думаете, они его вам так просто отдадут?

— Не отдадут, но все-таки?.. — Разведчик вопросительно посмотрел на командира дивизии.

— Если захватите мост, буду лично ходатайствовать о том, чтобы вам присвоили звание Героя.

— Я воюю не за звания, товарищ генерал, — сказал Демидов с ноткой обиды.

— Готовь группу и выходи, — командир дивизии протянул разведчику руку. — Ни пуха тебе, лейтенант.

Когда за разведчиком закрылась дверь, Бобков сказал, повернувшись к молчавшему у стола Глебову:

— Наступать будем на участке твоего полка. Немцы ждут нас у Онищенко. У Онищенко мы отвлечем их, а наступать будем здесь. — Командир дивизии ткнул пальцем в то место, где немцы по показаниям разведчика начали наводить переправу.

— Когда начнем наступление? — спросил Глебов.

— Завтра утром, — ответил Бобков. — О точном времени сообщу дополнительно. А сейчас скажи, где лучше всего сосредоточить группу прорыва?

— Там, где будем форсировать реку.

— У нас нет времени ждать, пока разведчики найдут переправу. Ты же понимаешь это.

— Хорошая разведка — основа успеха, товарищ генерал.

Бобков, нахмурив брови, исподлобья посмотрел на Глебова. Об этой истине он сам постоянно говорил своим подчиненным. И вот теперь командир полка, в сущности, еще мальчишка, пытается учить его, генерала Бобкова тому, как надо воевать. Но Глебов стоял непринужденно, даже расслабленно, и смотрел на командира дивизии бесстрастно, не моргая и не напрягаясь, уверенный в своей правоте. И Бобков понял, что в гражданской жизни Глебов и может еще выглядеть мальчишкой, но здесь, на войне, где жизнь и смерть сталкиваются каждую секунду, и даже Бог не знает, какой день из отведенных тебе на земле может стать последним, человек и в двадцать девять лет уже мудрее мудрого. И то, что он так бесстрастно смотрит на командира дивизии, говорит лишь о твердости его убеждения.

— У меня одно плохо, — сказал Глебов. — Радистки опытной нету.

— А куда она делась? — спросил Бобков.

— Рожать отправил.

И Бобков вспомнил, что командир полка совсем недавно подавал ему об этом рапорт. Он даже вспомнил темноволосую радистку с круглым лицом и маленькими ямочками на щеках, когда она вместе с ранеными садилась в кузов полуторки, чтобы уехать в тыл. У нее был уже довольно большой живот, и ей было трудно забираться на скамейку через борт грузовика.