Посланец

— Скажи, — не стал спорить Симеон и повернулся к начальнице стражи: — Давай, Нефтис, зови его сюда.

— Да ты чего, — заерзал Найл. — Как я могу принять его в таком виде?

— Можешь при-ни-мать, а можешь не при-ни-мать, — опять замурлыкал медик, меняя очередную простыню. — Но пока я не закончу, никуда тебя не отпущу.

— Тиран, — вздохнул, сдаваясь, Найл.

— И это-о, разве это-о бла-го-да-а-а-а-рность! — Симеон накрыл пациента влажной обжигающей тканью.

Дравиг вошел в сопровождении двух молоденьких смертоносцев, опустился в ритуальном приветствии. Только тут до Найла дошло.

— Так ты жив?!

Вырвавшиеся у Найла слова сопровождались столь же спонтанной и эмоциональной мыслью, в которой удивление густо смешалось с искренней радостью.

— Да.

Сознание старого паука переполняло чувство, которое можно было смело назвать стыдом. Начальник охраны Смертоносца-Повелителя переживал из-за того, что бежал, а не кинулся спасать Посланника Богини.

— Оставь. — Правитель послал успокаивающий импульс. — Там требовалось немало мужества даже для того, чтобы просто выжить. Как тебе это удалось?

Дравиг выстрелил картинкой, и Найл опять увидел поле боя, на этот раз с огромной высоты.

Он пятился вверх по отвесной стене. Выставив длинные копья, захватчики в сверкающих шлемах разгонялись на своих «конях», но, приближаясь, двигались все медленнее и медленнее, завязая в стене ВУРа — взаимоусиливающего резонанса. Неподалеку столь же успешно держался еще один отряд смертоносцев. Вражеские арбалетчики остались далеко-далеко внизу, напоминая беспорядочной суетой новорожденных мошек, и сломить выстроенную объединенными сознаниями преграду здесь ничто не могло.

Однако Дравиг, едва начавший приходить в себя после столь страшного и стремительного разгрома, сопровождаемого к тому же сильнейшим болевым шоком, торопил пауков, стремясь уйти, пока пришельцы не успели сотворить еще какую-нибудь мерзость.

Скоро смертоносцы перевалили со стены на каменистую равнину плоскогорья. Почти все захватчики отстали, а пару чересчур увлекшихся преследователей пауки раздавили между отрядами и мгновенно разорвали на куски.

Из подзаправившихся бойцов Дравиг организовал группу прикрытия, а всех остальных бегом повел к крепости. Там отступающие успешно спустились, командир развернул их в цепь («как при облаве на людей», — промелькнуло в сознании смертоносца) и прочесал оазис вокруг озера, сметя все живое.

Нескольких оставшихся голодными пауков — считать смертоносцы не умеют, но, судя по мысленной картинке, таких набралось десятка два — Дравиг оставил сидеть в засаде, благо неподвижный смертоносец может обходиться без пищи месяцами, а поредевшие отряды повел к кораблям. Примерно на полдороге они нагнали жуков-бомбардиров и ту часть армии, что отступала низом. К ужасу командира, эти пауки поесть у озера Дира не догадались и теперь падали от истощения один за другим. Самое страшное — делать что-либо было уже поздно. До кораблей добрались все смертоносцы из отрядов, ведомых Дравигом, и считанные единицы из тех, что отступали с жуками.

Душа у начальника охраны Смертоносца-Повелителя была полна скорби.

— Да, — кивнул Найл, — очень жаль.

К счастью, в разговоре со смертоносцами можно обходиться ничего не значащими словами — пауки прекрасно чувствовали, что в душе Посланник Богини искренне скорбит вместе с ними.

— А как удалось спастись тебе? — спросил Дравиг.

Найлу даже обидно стало. На месте паука любой человек при виде окровавленного правителя немедленно вообразил бы себе жестокую сечу, тяжелые раны, брошенного на поле боя правителя, принятого за мертвого, потом — возвращение сознания в ночной прохладе и долгий путь домой. А смертоносец не проявил ни малейшей искорки воображения. Просто увидел Посланника Богини и спросил.

— Я попал в плен, — признал правитель города. — Потом меня отпустили…

В этот момент Найл больше всего боялся вопроса «Почему?». Почему жестокие захватчики отпустили попавшего им в руки вражеского правителя? Как объяснить смертоносцам, что такое азарт, ставки в игре, пьяное разгулье?

Но у Дравига, как и у всех остальных пауков, любопытство отсутствовало начисто. Как ощущал Посланник Богини, даже вопрос о спасении был продиктован, скорее, стремлением продемонстрировать внимание и уважение со стороны Смертоносца-Повелителя.

Нет, Дравиг уважал и, пожалуй, любил Найла, вместе с которым ему пришлось немало пережить, но какая связь между хорошим отношением и расспросами, не дающими никакой пользы? Посланник Богини уже спасся — и это хорошо, — так о чем теперь спрашивать?

— Я хочу встретиться со Смертоносцем-Повелителем, — разочарованно вздохнув, произнес Найл.

— Я чем-нибудь обидел тебя, Посланник Богини? — забеспокоился смертоносец, ощутив состояние правителя.

— Нет, Дравиг, — покачал головой Найл. — Просто у меня плохие вести.

— Смертоносец-Повелитель очень беспокоился за тебя, — на всякий случай добавил паук. — Он не поверил в твою гибель и послал все корабли дежурить вдоль берега моря.

— Я вернулся, — с чувством благодарности кивнул правитель. — Вы можете их отозвать.