Посиделки с Олегом

Тишина да темноты омут царили в квартире, когда, гремя ключами, вечером с работы пришла Диметра, разделась и, обув домашние тапочки, направилась в ванную, из–под двери которой подозрительно пробивался электрический свет. Диметра открыла дверь и удивлению ее не было предела: в сухой ванне сидел Олег, одетый в рубашку темно–синего цвета с белой вертикальной полоской, заправленную под монотонно голубые джинсы, заканчивающиеся серыми кедами с вставками голубого цвета. Положив левую ногу на правую он лежал в ванне в полный рост, его солнцезащитные очки ловили свет лампы сверху, сквозь линзы очков кажущийся темным. Олег лежал слегка запрокинув голову назад таким образом, чтобы ее придерживала стена (своеобразной прокладкой между ней и головой служила его правая рука, а левую он положил на ногу, по периметру которой в ванне стояло 5 не открытых банок пива) и при этом свет падал на его шею, обрываясь на тонком ровном длинном носе, скулах, впалых щеках и частями оставаясь на его приоткрытых узких губах.

– Что это с Вами, доктор Ковалев? – ироническим тоном спросила Диметра, пристально посмотрев на Олега.

–  Хе! А здороваться тебя в детстве не учили, да? – тем же тоном спросил он, широко улыбаясь. – Здравствуйте–здравствуйте! – протяжно и шутовски сказала она и вдруг перешла на серьезный тон. – Ну а все–таки, что с тобой? – Забирайся, Дорогая, ко мне. Я вопрос решаю: выпить или не выпить.

Олег подобрал вытянутые ноги, ступни поставил вместе, а колени развел по бортам ванны, Диметра села напротив и обхватила колени.

– Ну и в чем суть вопроса, Милый?

– Да это не важно, Родная, одна пациентка из себя вывела. Сижу, думаю и понимаю, что виноват я сам. – Олег снял солнцезащитные очки, положил их на полку и посмотрел на Диметру усталыми глазами.

– А подробнее?

– Да на грудь я с утра принял, – обыденным тоном отмахиваясь от подробностей ответил он.

– Ну а дальше–то что? Ты же мой парень, не скрытничай. – Тут и рассказывать нечего. Пошел на работу и прямо с утра заваливается хромая девка и с порога говорит, дескать, помогите, доктор, у меня ноготь врос. А сама все приближается и приближается ко мне, приобнять хочет. Показывайте, говорю ей, а она вдруг отпрыгивает от меня и так истерично заявляет: «доктор, да от Вас разит! Это уже вошло в привычку». А я ей: «А у вас, милочка, синдром острого опизденения на фоне общего недоебания. Это уже диагноз», ну а потом такое началось, крики что я хамло и все в таком духе. – Олег уныло опустил глаза. – А позже она успокоилась и сняла носок, картина была страшной, в итоге делал гнойную операцию, вводя новокаин забыл спросить ее об аллергии. Все прошло хорошо. Ехал домой и думал: и зачем я с утра пил. – Ну вот, что не делается – все к лучшему.  Ты из этой ситуации извлек урок: не пить с утра. – Взгляд Диметры стал мутным и отрешенным. – Ну ты у меня психолог! – с влюбленностью в голосе воскликнул он. – О чем задумалась? – Хм, если бы наша ванная была сейфом с кодовым замком изнутри, то я бы первая прокрутила его со всех сил не зная пароля. – Заперла нас и не спросила бы меня? – Нет. – Ах ты моя стервочка! – Олег приблизился к ней, утонув пальцами в волосах слегка разлохматил ее прическу, приблизился к ее губам. – Сейчас я тебя! А… Ты же не умеешь, – осекся он и опрокинулся к стене. – Извини. Я научу тебя, обязательно, будешь целоваться лучше, чем я.

– Хочется верить, – неуверенно, с частично инфантильным тоном сказала Диметра загрустив. – Родная, не грусти. Это будет скоро.

Она взяла одну из лежащих вокруг банок пива и протянула ее Олегу. – Спасибо! Настоящий друг! – Ну а…

– А тут и рассуждать нечего, – прервал Диметру Олег и открыл банку так, что пиво полилось напружу, ну руки о под рукава Олега. – Дружба – это добровольное самопожертвование. – Самопожертвование кому: человеку, коллективу? – Диметра смотрела внимательным взором. – Другу конечно. Когда речь идет о коллективе, то мы уже говорим о братстве.

Руки Олега эротично источали аромат пива, провел ими по шее Диметры, после чего полез в карман и достал оттуда пузырек белого цвета.

– Сейчас закинусь, Дорогая, и на пару часиков, не могу больше, пиво не действует.

– Зай, да ты что? – возмутилась она широко раскрыв глаза.