Пошлите меня в разведку (сборник)

Солдаты столпились вокруг, рассматривали невидаль, Лазарев приладил кронштейн к миномёту, насадил, закрепил прицел и стал поворачивать его по окружности вправо и влево, наводя то вперёд, то назад. Мы не поверили глазам: ствол теперь совершенно не мешал.

— Понял, в чём фокус? — спросил Лазарев. — Круговая наводка обеспечивается мгновенно.

— Сам придумал? — недоверчиво спросил я.

— Какая разница? Главное, дело сделано. И, пожалуй, неплохо сделано. Как по-твоему?

— Неплохо… Скажешь тоже. Гениально! В жизни я бы не додумался. Тебе конструктором оружия надо быть.

— Брось, — усмехнулся Лазарев. — Любой техник такую штуку может сделать. Даже получше. А эти экземпляры опытные, надо ещё на боевых стрельбах испытать.

Лазарев снял кронштейны, снова завернул их в промасленную тряпицу, заговорщицки подмигнул мне и ушёл вместе с оружейным техником. А мы покурили едкого самосада и опять принялись за своё. Тренировались на ведение огня по пехоте, по закрытой цели. Я внезапно выкрикивал, что прорвались танки, идут к нам, на огневую. Солдаты прятали миномёты в ровики, хватали связки гранат, конечно же деревянных, ложились в неглубокие окопчики, выставляя на танкоопасном направлении пулемёт Дегтярёва для стрельбы по вражеским автоматчикам, которые должны бы идти за танками.

Я уже изрядно охрип, а солдаты устали, перепачкались землёй — четыре часа подряд они окапывались и ползали по-пластунски, подносили мины под воображаемым огнём врага, а вот подошло желанное обеденное время. Но прежде чем разрешить помкомвзводу вести солдат в столовую, я подал команду «воздух!». И опять они прыгнули в траншею, подняли оттуда вверх и пулемёт, и винтовки — приготовились стрелять по самолетам. Я осмотрел каждого прильнувшего к своему оружию, прижавшегося к спасительной земле. Всё как будто правильно, всё как предписано боевой инструкцией. Но на войне, внушали нам на курсах, бывает всякое, непредвиденное. Надо быть готовым ко всему.

— Газы! — отчаянно выкрикиваю я.

В траншее все зашевелились, задвигались, минута — и уже никого не узнать: на каждом резиновая маска с круглыми стёклами и гофрированным хоботком, исчезающим в холщовой противогазной сумке.

— По самолёту! Высота пятьсот! Упреждение на три корпуса! Беглый огонь!

Щёлк! Щёлк! Щёлк! — ударили из винтовок.

— Пулемёт! Почему пулемёт не слышу?

Тр-р-р! Тр-р-р! Тра-та-та! Тр-р-р, — это пулемётчик стал вращать деревянную трещотку.

Теперь, кажется, всё. Теперь я с чистой совестью командую:

— Отбой! Всем отбой!

Противогазы сняты, солдаты построены в две шеренги, я выслушиваю доклад помкомвзвода и начинаю речь, заключающую занятия. Отмечаю, что все действовали слаженно и умело, только пулемётчик запоздал открыть огонь. А это, говорю, в боевой обстановке может стоить жизни вашим товарищам. Ясно? И когда мне отвечают, что «ясно», разрешаю вести людей на обед и сам отправляюсь в нашу офицерскую землянку-столовую.

Лазарев был уже там. Лида, в белой курточке поверх гимнастёрки, кругленькая, румяная, с ямочками на раскрасневшихся щеках, так и сияла, подавая Лазареву обед. И подавала ему не в алюминиевом котелке, как некоторым, даже не в эмалированной миске, а — будто командиру полка — в тарелке с цветочками, поставленной на другую, плоскую. Тут же она сбегала в раздаточную, принесла второе блюдо — пшённую кашу с кусочком селёдки.

— Вот, товарищ лейтенант, — чуть не пела Лида, — кушайте. Каша вкусненькая, с маслицем. Селёдку я вымочила. Щец вам горячих можно подлить ещё, если желаете. Бот, хлебца порезала…

Ей трудно было скрыть свои чувства к Лазареву, да она и не пыталась это делать, нет, пусть все видят, что значит для неё лейтенант Лазарев, пусть говорят что хотят.

Лазарев в ответ слегка улыбался, пошучивал и, едва закончив обед, ушёл с торопливостью занятого человека, провожаемый тоскливым Лидиным взглядом.

4

Вечером, в кашей землянке, Лазарев вернул мне «Утраченные иллюзии».

— Не будешь читать? — удивился я.

— Почему? Уже прочитал.

— Как прочитал? Тут шестьсот страниц! За три дня не всякий прочтёт.

— Вопрос в том, как читать, — ответил он. И стал пояснять: — Понимаешь, лет четырнадцати узнал я, что на земном шаре выпускается в день в среднем тысяча книг. Допустим, в нашей стране штук двадцать. Даже десять. А человек читает одну книгу три-четыре дня. Значит, я не успею прочитать и миллионной части. Неужели, подумал, нет никакого выхода? Неужели нельзя что-то изобрести? Искал, рылся в книгах, расспрашивал. И нашёл. Оказывается, были такие люди, которые читали в десять раз быстрее.

— Не может быть!..

— Может. Ты постарайся понять, что происходит. Когда учатся читать, схватывают только букву. Одну букву. Потом слог. Наконец, слово. Читающий бегло, видит уже всю фразу. На этом продвижение обычно завершается. А кое-кто пошёл дальше. Стал схватывать всю строчку. Потом две строчки. И три, и пять. Короче, есть люди, которые одним взглядом как бы фотографируют всю страницу. Ты слово, от силы — фразу прочитал, а он за это же время — страницу. Понимаешь?

— И ты что же, «фотографируешь» сразу страницу? — недоверчиво спросил я.