Поселок на реке Оредеж

– Все гадают, и ничё. Эти даже, дуры, ну, сестры-то бесстыжие с той стороны реки… Мы ж не на картах.

– А они на картах?

– На картах. На то и бесстыжие. – Ленка подумала немного. – На картах гадают и голыми в реке купаются – сама видела.

Выпь в лесу снова заголосила и кричала долго, тоскливо, как женщина.

– Ка-ать, – тихо спросила Ленка, – а почему гадать – грех?

– Потому что это… на божий промысел не надеяться и совать нос не в свои дела. Гадают только цыгане.

– Да ладно… а бабка наша гадала.

– Не гадала бабка, не ври. Она коммунисткой была.

– А вот и гадала! – заспорила Ленка. – И на картах, и на блюдечке с голубой каемочкой, и по-всякому! По-всякому по-разному гадала!

– Да не гадала бабка, ну!

– А я говорю, гадала! Мне лучше знать!

– Это с чего это тебе лучше знать?!

– А с того!

– Да с чего с того?!

В дверь комнаты постучали:

– Чем вы там занимаетесь?! Орете на весь дом!

Ленка втянула голову в плечи и прошептала:

– Мать разбудили… сейчас будет…

– Это все ты…

– Да ладно, чё я-то?..

– Сейчас, мам! – крикнула Комарова. – Уже ложимся!

Мать за дверью молчала, но не уходила. Комарова почувствовала, как прохладные Ленкины пальцы сжали ее запястье.

– Уже ложимся, мам! – громко повторила Комарова.

Мать, хоть и была маленькая и худая, в чем душа держится, а рука у нее была тяжелая, и, начав бить, она останавливалась, только когда уставала. Из всех братьев и сестер Комарова единственная была на нее похожа, за что мать ненавидела ее особенно.

– Чтоб я вас больше не слышала. Если еще хоть раз услышу…

Послышался скрип половиц. Мать сделала несколько шагов, потом повторила устало: «Если еще хоть раз услышу…» – и ушла совсем. Ленка глубоко вздохнула и отпустила Катину руку:

– Вот ведь…

– Ложиться надо, правда, поздно уже.

Комарова, не раздеваясь, забралась в постель и накрылась тяжелым шерстяным одеялом; одеяло было куплено еще бабкой Марьей в незапамятные времена, когда она ездила в город и какую-то за этим одеялом отстояла там дикую очередь. Комарова подтянула край к подбородку и вдохнула запах: пахло чуть сыроватой шерстью. Ленка выключила свет и бесшумно выскользнула из комнаты. В сарай поперлась, в туалет. Комарова закрыла глаза. По-хорошему, надо бы ее проводить: в сарае темно и навалено всякого сора на полу, вчера кто-то из мелких наступил на гвоздь. И пауков там полно, поймают Ленку, замотают в паутину и искусают до смерти, так ей и надо. В детстве они пугали друг друга этими пауками. Комарова крепко зажмурила глаза, потом открыла: вокруг была кромешная темнота, только за окном эта темнота колыхалась, ворочалась и шумела – ели и сосны кутались в свою хвою, ожидая скорых холодов.

Ленка вернулась так же тихо, как ушла, влезла в кровать Комаровой, прижалась к ее плечу холодным носом.

– Куда ты в постель с грязными лапами…

– Засохнет и отвалится, – хихикнула Ленка.

– К себе иди.

Ленка не ответила, свернулась калачиком и прижалась еще теснее. Комарова прислушалась:

– Не спишь, что ли?

– Не сплю.

– Чего не спишь-то?

В темноте Ленка открыла глаза, посмотрела в окно, где раскачивалась громада леса:

– Ка-ать… а он какой?

– Какой надо.

– Ну Ка-ать… – Ленка ущипнула ее за руку.

Теперь ни за что не отвяжется и будет выпытывать. Входная дверь заскрипела, с шумом распахнулась, потом захлопнулась, по коридору прошли тяжелые шаги, остановились, батя несколько раз ударил в стену кулаком, что-то упало, покатилось, потом затихло.

– Приперся…

– Ну Ка-атя…

– Что ты пристала?

– Ну какой он? – повторила Ленка. – Хоть местный?

– Местный, – нехотя ответила Комарова.

– А красивый?

– Отстань.

– Ну!

– Отстань, кому сказала…

Ленка вздохнула, перевернулась на другой бок и помолчала немного.

– Я выйду только за городского.

– Чтобы в город уехать?.. Нужна ты там.

Комарова закусила губу. В городе у них есть тетка – материна старшая сестра. Когда мать переехала в поселок и вышла за отца, тетка перестала с ней разговаривать. Мать много о ней рассказывала, какая, мол, тетка молодец, работает главным бухгалтером в магазине и поставила на ноги двоих детей, а она вот ошиблась один раз – и вся жизнь под откос. Потом тетка вдруг приехала, привезла мешок карамелек в ярких разноцветных обертках и поругалась с матерью: они стояли во дворе – мать в вылинявшем домашнем халате, тетка в новеньком костюме – и пытались друг друга перекричать. Тетка поймала за шиворот пробегавшую мимо Ленку, стала показывать ее матери, как будто та Ленку в первый раз видела, Ленка вывернулась и больно укусила тетку за пухлую руку.

– Нужна ты там очень, в городе…