Поселок

Он не помнил, как спустился сам — вроде бы он даже и не смотрел на ступеньки, а держался, как жучок, за неровности коры. Казик спустился очень быстро и побежал к тому месту, где лежала, раскинув руки, Марьяна. Он стал звать её, а она не откликалась. Он приложил ухо к её груди и долго не мог услышать биения сердца.

И тут к нему подбежал Дик. Он отстранил Казика и велел ему держать куртку над головой Марьяны, чтобы дождь не падал на лицо. Казику было холодно, и дождь стегал больно.

— Она живая, — сказал Дик.

Он стал трогать её руками, чтобы узнать, не сломано ли что-нибудь. И когда дотронулся до неправильно лежащей ноги, Марьяна, не открывая глаз, застонала, и они поняли, что у неё сломана нога, а это очень плохо.

Дик пошёл в лес и срезал тонкие палки.

Марьяна была в полузабытьи, видно, она ещё ударилась и потому потеряла сознание, но, когда Дик стал прилаживать палки к ноге куском верёвки, который принёс с собой, она закричала от боли, заплакала и пришла в себя. Дик не слушал её плача, хотя Казик просил его остановиться и не мучить Марьяну. Но Дик всё же сначала замотал ногу так, чтобы она была неподвижна.

Они осторожно отнесли Марьяну в лес, где под густым покровом листвы ливень не так свирепствовал. Она уже совсем очнулась, ей было больно, но она терпела.

— Как глупо, — говорила Марьяна, — как я вас подвела.

— Молчи, — велел Дик. Он старался разжечь костёр, а Казика послал найти большой пустой орех, чтобы в нём вскипятить воду. — Ничего, — успокаивал он, — всё-таки мы спустились.

Марьяна так устала, что, несмотря на боль, вечером заснула. А Дик и Казик долго ещё сидели у костра и думали, что делать дальше, потому что всё было очень сложно.

Можно было, конечно, послать Казика обратно в посёлок. Но идти в посёлок надо дней пять, если не больше, и идти тяжело: болота, густой лес — плохие места. Да и оставаться одному Дику с Марьяной тоже было опасно. Один человек обязательно должен ходить на охоту, за дровами, и тогда Марьяна останется одна, беззащитной. А лес не любит беззащитных. Даже если ей оставить бластер, всё равно может подкрасться какой-нибудь гад, его даже не заметишь.

— Ладно, — решил, наконец, Дик, — значит, мы делаем с тобой носилки и несём Марьяну к реке.

— Правильно, — сразу согласился Казик. — Главное — переправить её через реку, ну или хоть бы одному из нас переправиться. Правда? Мы доберёмся до людей и позовём их.

— Так и сделаем. До реки мы её дотянем за полдня. Там бы перебраться.

— Только бы они не улетели, только бы они нас подождали, — сказал Казик со страстью, словно молился. — Они не должны улететь. Они должны понять, что без их помощи нам здесь конец. Но они же с Земли, они умные, они всё понимают.

— Давай спать. Спи, а я посижу. Потом разбужу тебя. Завтра дойдём до реки.

— Дойдём.

— Нам уже немного осталось.

Дождь стучал по листьям, он утихал, и тяжёлые капли срывались и падали на мох.

* * *

В тот день до реки не дошли, хотя она сверху и казалась близкой. По дороге к ней надо было перебираться через болото, к тому же они потратили немало времени, чтобы соорудить для Марьяны носилки.

Дик срезал жерди для них, но тонких лиан, чтобы их связать, не нашлось. Марьяне стало хуже от боли, которая её не отпускала, и от сотрясения мозга. Правда, они не знали, что у Марьяны сотрясение мозга, но её тошнило, болела голова — и она с трудом узнавала своих спутников. Синяки на щеке, на груди, на боку стали чёрными.

Ночью опять поднялась буря, правда, почти без дождя. Молнии били по стволу дерева и скатывались на землю огненными змеями. Дик порадовался, что они успели слезть.

Порывом бури сорвало с верхних ветвей остатки воздушного шара — они увидели его падающим и сначала в темноте не поняли, что это такое: молнии освещали чёрное блестящее покрывало, которое медленно опускалось с небес.

Утром Казик подкрался к неизвестному существу, которое лежало недалеко от них, и понял, что это их старый шар. Он теперь совсем был не похож на себя, и даже трудно представить, что он мог подниматься в воздух. От оболочки остались лишь громадные рваные клочья, от корзины — жалкие обломки. Но были верёвки, была плёнка пузырей. Так что Дик с Казиком сделали чудесные носилки для Марьяны и даже сверху соорудили что-то вроде полога, чтобы у реки не мучили мошки, которые там роятся чёрными тучами.

Весь следующий день ушёл на переправу через кишащее гадами болото, и заночевать пришлось на островке, сплетённом из тростника и водорослей. Островок притулился к берегу реки.

Марьяна была в бреду, у неё начался жар, и некому ей дать лекарства, так как в них разбиралась только она сама.