Поседевшая юность

Солдат бросился к ветле, стоявшей метрах в двухстах.

Не успел он еще добежать до дерева, как возвратились те, что унесли раненого. Доложили: сдали санитарам.

И этих двоих Чулков отправил за ветками.

Когда закончили маскировку. Денис велел солдатам найти суровые нитки с толстой иглой, а на худой коней тонкую проволоку, чтобы нашить брезент.

Проволоку вскоре нашли. Когда в сопровождении нового часового явился командир батареи капитан Назаров, солдаты затягивали последние дыры.

— Что тут происходит? — спросил Назаров.

— Починили брезент, товарищ гвардии капитан.

Назаров пристально посмотрел на Дениса и сказал:

— Сдать пост.

— Есть сдать пост, — заученные в училище приемы Денис проделал автоматически.

Капитан усмехнулся.

— Еще не забылась муштровка?

— Вдолбили на совесть. Кому сдать автомат?

— Саенко, прими. — Кивнув Денису, Назаров сказал: — Пойдемте со мной.

Некоторое время шли молча. Капитан покосился на Чулкова.

— Давай без бодрячества. Как чувствуешь?

— Да как вам сказать, товарищ гвардии капитан. — Чулков пожал плечами. — Сил, конечно, поднабрался. Иногда накатываются головные боли. И во сне кошмары снятся. Будто падаю в пропасть.

— Может, растешь еще. Говорят, люди до двадцати пяти лет растут.

— Может, расту.

— А сегодня как? При налете?

— Ничего, никаких болей. Будто попал в привычную обстановку. Бодрей стал, и тело вроде полегчало.

Капитан, выдержав паузу, сказал:

— Сегодня получил приказ о моем назначении командиром дивизиона. Думаю взять к себе. Согласен?

Денис от неожиданности такого предложения остановился.

— Так точно, согласен. Мне бы только дело в руки.

Капитан помолчал.

— Дело, конечно, нашел бы сразу, да майор Куренков против.

— Он за мной, как за Павой Царевой… Никогда не думал, что на свете существуют фронтовые нежности.

Навстречу Назарову и Чулкову торопился легкий на помине майор Куренков. Протянул руку Назарову:

— Поздравляю с назначением, Артем Николаевич, — потом к Чулкову: — Слышал, под бомбежку попал. Нормально прошло?

За Дениса ответил капитан:

— Вот утверждает, что бомбежка взбодрила. Медицинское открытие, Вадим Петрович, а?!

— Вот как?! Впрочем, это иногда случается у активных натур.

— Я, Вадим Петрович, думаю к себе его забрать.

— Не рано ли, Артем Николаевич?

— Позарез люди нужны. Ты, уж, пожалуйста, не открывай филиал научно-исследовательского института в полку…

Куренков придирчивым взглядом ощупал лицо Дениса, неожиданно улыбнулся, махнул рукой:

— Забирайте!

3

Дивизион был укомплектован живой силой и техникой. Но пополнение пришло, в основном, «сырое». Единственно, что радовало Назарова — это среднее образование и довольно твердые знания новичков в области минометного оружия. Не знали они только «катюш», которые изучались пока что только в двух военных училищах.

Заместитель командира полка по политчасти подполковник Виноградов только что вернулся из столицы, где получал боевые установки. Его командировали туда, как москвича, хорошо знающего столичные заводы. Вернувшись, он много рассказывал солдатам о том, как изготовлялись «катюши» в «тяжелых условиях военного времени.

Один из заводов страны до войны производил самую мирную продукцию. По решению правительства предприятие еще в 1941 году сделали головным по выпуску боевых установок М-13. На этот завод перенесли свои рабочие места заместитель наркома и начальник главка. Пока не было кроватей, спали в персональных машинах, притом не более трех-четырех часов в сутки. Здесь же, на заводе, отдыхали и рабочие.

Костяк коллектива и самое ценное оборудование в начале войны эвакуировали на восток. Остались ветераны, да подростки пятнадцати-шестнадцати лет, и производство продолжалось. Сначала почти на голом месте освоили ремонт боевых машин М-13, а потом возобновили выпуск боевых установок, не возвращая оборудования. Справились своими силами, да и соседи не отказали в помощи.

По плану из заводских ворот каждый день должно выходить определенное количество боевых машин. Но люди работали так, что завод выпускал вдвое, а то и втрое больше боевых установок. Подполковник Виноградов сам до войны работал конструктором, он вырос на заводе, понимал душу рабочего человека. Но такого ему видеть не доводилось. Он взволнованно говорил солдатам:

— В самый тяжкий период для нас мы сделали однажды шестнадцать залпов подряд, меняй каждый раз позицию. Помню, как вповалку спали солдаты и офицеры прямо на земле. Командование потребовало тогда сделать еще три залпа. Ветераны помнят, что было в тот день… Подгибались ноги, ползком ползли солдаты, волоком тащили ракеты… Товарищи, вы не забыли того дня? — воскликнул подполковник.

— Как можно забыть такое?! — раздалось в ответ. — Помним! Помним!

— Эти вот три залпа, сверх всего, ежедневно производят рабочие на заводе. Ежедневно! И прошу заметить… Питание у них, если по калориям, в четыре раза меньше нашего. Мы с вами, товарищи, в большом долгу перед нашим богатырем-рабочим.

Сказал Виноградов и другие, не очень лестные для боевых расчетов, слова: