Поседевшая юность

Надо было подсчитать боеприпасы. Денис откинул плащ-палатку, прикрывавшую вход в блиндаж, и увидел сиявшего белозубой улыбку старшину Буровко.

Начали хлопать друг друга по плечам, обнялись. Денис нащупал за спиной старшины катушку с телефонным проводом.

— Ура! Связь! Наконец-то! А что там, как?

У старшины была куча новостей. Капитан Бобров едва не погиб. С переправой совсем худо, враг бомбит и бомбит, проклятый, все топит, все разбивает.

— А как в полку? Как другие батальоны?

— Э, другие! Про других я нычого нэ знаю.

— Ну все-таки? — не отступал Денис.

— Отличився батальон Завалова та сусид наш Воробьев. Орлы. Кажуть, геройски воюють, а я ж толкую — мои хлопцы усим нос утруть.

Старшина ухитрился перебраться через реку с полной лодкой разных запасов. Самое главное — катушки! Чулков их тотчас пустил в ход. Ни одного телефониста у них уже не осталось. Пришлось поручить дело радистам.

Порадовал старшина и другим ценным подарком. Двадцать автоматов ППШ с круглыми дисками, новенький 82-миллиметровый миномет с добрым запасом мин! В их положении миномет очень кстати.

Лодка старшины оказалась вместительной. А главное — с мотором. Отыскал он ее у рыбаков.

Буровко все присматривался к Денису, будто оценивал. Прислушивался к его разговорам со взводными, его распоряжениям. Когда опять остались вдвоем, разулыбался:

— Молодец. Вже командир роты. Колы так дальше пийдэ, то скоро генералом станешь. Тильки вот… — старшина поколебался и продолжал: — Тут бач яка заковыка… Спокойнее треба быть, тверже командовать. За всих усе нэ зробишь.

Точно подметил старшина. Чулков действительно старался за всех сделать сам. Эту ошибку извечно повторяли многие молодые командиры.

Из Мишина Рога немецкая артиллерия повела беглый огонь. Впереди и сзади загрохотали частые разрывы.

— Опять началось, — сказал Денис. — Вы, Сергей Кузьмич, побудьте здесь, а я — к Кокареву.

Вид у Кокарева был обескураженный. Чулков понять не мог, что с ним происходило? Всегда подтянут, уверен в себе, а тут глаз от земли не поднимает.

— В чем дело? Чего ты рукав, жуешь?

— Самонов пропал, — выдавил из себя командир взвода.

Денис стал выяснять обстоятельства. Кокарев рассказал, что решил помочь человеку взять себя в руки — все же товарищ по училищу. В горячке боя снова назначил Самонова командиром отделения. Сначала вроде бы помогло, при отражении атаки Симонов командовал неплохо. Но когда атака повторилась, опять заметался, приказания отдавал путаные, в штыковой прятался за спины солдат. А потом и вовсе пропал.

— Может, ранен, убит?

— Все обыскали. Нигде нет. — Кокарев замялся. — Конечно, может, и не он, только тут солдат один видел… Утонул, говорит.

Солдат из взвода Кокарева подтвердил: он видел, как Самонов кубарем скатился с обрыва и бросился в Днепр. Но проплыл всего метров двадцать-тридцать. Ушел ко дну.

— Тут разобраться надо, — задумчиво сказал Денис. Хотел было приказать удрученному командиру взвода написать рапорт, но было уже не до того… Фашисты пошли в контратаку. Жали на фланги. Особенно на правый — тут они, видно, заметили слабинку.

Вражеские пулеметы не давали поднять головы. На глазах гибли люди. А гитлеровцы ползли и ползли. Наконец поднялись… Их встретили шквальным огнем и вынудили отойти на исходные. Так повторялось трижды. Потом атаки прекратились.

Когда умолкли взрывы, трескотня пулеметов и автоматов, Денис из конца в конец обошел траншею. Воронки, разбитые укрытия… Восемь убитых, шестеро раненых.

Вызвало тревогу состояние солдат. Они были измотаны до предела. Если дойдет до рукопашной, могут не выдержать.

Денис поделился своими опасениями со старшиной. Буровко оживился.

— Освежить трэба гвардию. Тут нэдалэченько ординарец знайшов две автомобильные камеры. Принести в них воду — ось тоби и душ.

Освежающее купанье — неплохо придумал старшина.

Конечно, опасность немалая — вдруг внезапная атака? Денис поговорил с Козловым. Решили: была не была… Одному солдату вполне под силу поднять две камеры. В каждой по два ведра воды. А озеро Уступ — рукой подать.

Примерно через час в траншее бойцы уже мылись по двое — по трое. Сладко ухали и охали под тонкой струйкой воды. Дожидавшиеся своей очереди, готовые к бою, следили за противником.

За все свои восемнадцать лет Денис не испытывал большего блаженства, чем от этого траншейного купания. Благотворно подействовало оно и на младшего лейтенанта Козлова. Желтые щеки его порозовели, спала припухлость век, исчезла краснота на скулах.

После купания Денис привалился к теневой стоике траншеи, незаметно задремал.

Разбудил его окрик часового:

— Стой! Стреляю…

В ответ — спокойный и властный голос из неглубокого ложка, что выходил к траншее:

— Тихо, гвардеец. Тихо.

— Прошу не поднимать головы, — предостерегающе крикнул Чулков, выглянув из окопа. — Ложок простреливается.

Три офицера, распластавшись на земле, поползли медленней. Наконец, приблизившись к траншее, броском достигли ее и перескочили бруствер. Первый — капитан Бобров, комбат. За ним полковник Коваль с адъютантом. У всех троих гимнастерки в пыли, на лицах следы от струек пота.