Поседевшая юность

— Это адрес военкомата и как туда доехать. Да, — спохватилась Хохловская, — карточек, конечно, нет?

Денис пожал плечами: откуда могут быть у него карточки?

Торопливо скрипя пером, Хохловская настрочила еще одну записку.

— Отдашь это лейтенанту. Ну, счастливо тебе…

Слабая улыбка на миг смягчила утомленное и строгое лидо Хохловской.

Галя ждала на скамейке.

— Порядок, — с гордостью сказал Денис. — Взят на оборонительные. Вот тут адрес военкомата.

— Это недалеко, — оказала Галя. — Четыре остановки, и мы на месте…

Почему-то Денису было с ней легко, словно с новодольской одноклассницей. Казалось, знакомы они давным-давно. И слушать ее было интересно. Дорогой она рассказывала удивительные вещи. Оказывается, большие здания в Москве перекрашивают сейчас так, что сверху на дома они не похожи.

— Это как же так перекрасить можно?

— Я, Денис, и сама не очень понимаю:

— Все же здорово додумались!

— Ага, да еще как! А знал бы ты, что с галками и воронами делается, когда начинают грохотать зенитки или бомбы рваться. Они как сумасшедшие становятся. Носятся громадными стаями… То вверх, то вниз… И орут, орут!

Перед военкоматом толпился народ. Гвалт и шум стоял такой, что надо было кричать человеку в ухо, чтобы тебя поняли. Перед входом в здание сразу четверо выкрикивали фамилии, и каждый из этих четырех выстраивал собранных им людей тут же в шеренгу по двое.

Поодаль, полукольцом охватив шеренги, толпились женщины, дети. Некоторые с грудными младенцами на руках. Молодая женщина, плача, цеплялась за высокого статного мужчину с буйной шевелюрой льняного цвета, мешала ему встать в строй. Он был растерян, поминутно оглядывался на друзей, но никак не мог набраться решимости оторвать от себя жену.

У Дениса эти женщины вызывали противоречивые мысли. Он и сочувствовал им, и досадовал на них. Ну поплачь, но зачем же цепляться, не пускать? Человек на святое дело, идет, Родину защищать. Поощрить, поддержать его надо, а не цепляться, не реветь, словно по покойнику. Но женщины ревели и цеплялись, и никто ничего не мог с этим поделать.

Сквозь эту разноголосую сумятицу Денис протиснулся в помещение. Галю оставил в скверике перед военкоматом.

Лейтенант Кукуев, невысокий, мускулистый, одуревший от шума, суеты и хронического недосыпания, посмотрел на него так, что душа ушла в пятки.

— Я из райкома комсомола… меня послали… товарищ Хохловская, — промямлил Денис и покраснел — до того противным показался ему собственный голос.

Лейтенант ознакомился с поданными ему бумагами и холодным взглядом окинул Дениса. Тот вспомнил про вторую записку Хохловской и протянул ее лейтенанту.

— Во дворе разыщешь Сидорова. Будешь в его команде. Он твой царь, твой бог и воинский начальник. Понял? — без всякого выражения сказал Кукуев.

— А чего ж не понять? — обрадовался Денис.

— Отвечать надо: так точно, товарищ лейтенант.

— Так точно, товарищ лейтенант. Разрешите вопрос?

— Ну?

— В каком звании товарищ Сидоров?

— В звании народного ополченца. Сам увидишь. Двигай. Отдашь вот этот бланк. Все.

Из-за спины Дениса к Кукуеву уже тянулись руки «с бумагами».

Минуть десять ушло на розыски Сидорова. Это был человек лет пятидесяти с седыми редкими волосами. Прочитав бумагу, он удивился:

— Что они, с ума там посходили? Из детского сада скоро посылать будут. Я же сказал: только бывших солдат, владеющих оружием. Черт знает что!

— Возьмите меня, прошу вас, — для убедительности Денис даже руку приложил к сердцу. — Я столько исходил… Неужели с лопатой не справлюсь?

— Эх, парень, не с лопатой бы тебе, а с учебниками справляться.

Сидоров помолчал и махнул рукой.

— Задание тебе такое. В сарае — сто ломов, сто штыковых и сто совковых лопат. Вот полуторка. Опусти борт и погрузи все в машину. Я тебе сейчас помощника пришлю.

— Не надо, один справлюсь. Только попрощаюсь с одним человеком, я мигом.

— Ну, ну, давай. По-хозяйски действуй. Понял? А пообедаем потом.

Галя уже теряла терпение.

— Ну что?

— Порядок. Получил лопату в лапы. Скоро отправляемся.

— Завидую тебе.

Денис протянул руку:

— Ну, все, прощай.

— Запиши мой телефон, — оказала Галя. — И позвони обязательно, когда возвратишься в Москву. Иначе будет просто нечестно.

На обороте справки Денис записал номер телефона и еще раз крепко пожал девушке руку.

— Только без обмана, — предупредила Галя.

Денису стало неловко, все равно ведь не позвонит.

— Ладно, — сказал он, пряча глаза.

3

Москву покинули с наступлением сумерек. Нигде ни единого огонька.

Вместе с пожилыми «дядьками» Денис сидел в кузове полуторки. Ему нашли кирзовые сапоги и старую солдатскую шинель, которую он накинул поверх куртки. Как ни ветха она была, от ветра защищала.

Дениса Сидоров назначил «временно исполняющим обязанности начхоза над шанцевым инструментом». Обязанности эти заключались в том, чтобы выдавать ополченцам по его, Сидорова, распоряжениям, ломы и лопаты.

«Дядьки» оказались ворчливыми. Они ругали какого-то Бельмана и «вертихвостку» Зину. Та Зинка, оказывается, «зажала» пять коробок с продовольствием и две — с солдатской махоркой.