Портфель капитана Румба

— Ай-яй! — воскликнул он. — Это что же? Значит, я попал к папаше Юферсу? А этот молодой человек — ваш племянник? Ради одной такой приятной неожиданности стоило проделать путешествие по крышам, хотя я трижды чуть не съехал на мостовую, что привело бы к очень грустным последствиям…

— Это действительно я, — отвечал дядюшка с некоторым раздражением. — Но вас я, кажется, не имею чести знать…

— Так, и что же вы думаете, я этого не понимаю? — вовсе не обиделся незнакомец. — Разве папаша Юферс мог запомнить всех посетителей своего знаменитого заведения! Однако, если я возьмусь утверждать, что кто-то из моряков не знает хозяина «Долбленой тыквы», так меня поднимут на смех все портовые мальчишки от Порто-Бланко де Маэстра до Мариуполя…

— Увы, бывшего хозяина…

— Я слышал о ваших неприятностях! Кто мог подумать, что судьба окажется к вам бессердечнее, чем рыночный меняла, который дает за один полновесный дукат всего одиннадцать паршивых оловянных пфеннигов!.. Вместо прекрасной «Тыквы» такая, с позволения сказать, скромная квартира…

— Но и вы, кажется, не в карете ездите, — обиделся за дядюшку Гвоздик.

— Мальчик прав! О чем говорить! Кареты у меня не было даже в лучшую пору жизни. Меня утешает лишь то, что вместо кареты я имею маленькую славную шхуну «Милый Дюк», и она…

— «Милый друг»? — переспросил Гвоздик. Ему было уже совсем не страшно и очень интересно. Как-никак приключение.

— «Милый Дюк», юноша. Дюк — это… Хотя сначала я должен объяснить, почему явился в гости столь необычным путем!

— Да уж, сделайте милость, — проворчал папаша Юферс.

— Я шел по улице адмирала Ансона и высматривал наемный экипаж, чтобы поехать за город, где в одной уютной бухточке стоит мое судно. Так хотелось встретить праздник в кругу славных товарищей и вспомнить за дружеским столом хорошие времена. Казалось бы, кому это может помешать? Так нет же, три джентльмена в полицейской форме разглядели меня у освещенной витрины и проявили странное желание вступить в беседу. Я совсем не хотел отнимать время у этих славных людей, которым давно уже полагалось быть дома и рассказывать своим детям под елкой трогательные рождественские истории! Чтобы не затруднять этих господ, я ускорил шаги, а они — тоже. И как-то незаметно мы перешли на рысь, а потом и на размашистый бег. Мало того, одному из этих джентльменов пришло в голову достать свой револьвер и на бегу выпалить в воздух. Скорее всего, этот приветливый господин хотел порадовать меня и своих коллег праздничным салютом. Но мне досталась от мамы крайняя нервная возбудимость, и я решил продолжить свой путь уже не по мостовой, а по крышам. С детства люблю крыши, и ни один дворник не мог поймать меня среди труб и чердаков моего родного города, где я не был уже восемь лет… Прошу прощения, господа, воспоминания детства всегда отвлекают меня… Увы, на сей раз я не учел, что имею дело с профессионалами. Верные своему долгу слуги закона проворно следовали за мной по крышам портового квартала. Вы скажете: что было делать? Правильно! Я стал искать спасительную печную трубу. Но все жители старого доброго Гульстауна сидели у семейных очагов, и горячий дым возносился из каждой трубы. Мне и так предстоит жариться в преисподней за многие неблаговидные поступки, и я совсем не хотел торопить события. И наконец, увидев трубу, над которой дыма не было, я возблагодарил судьбу и… вот… право, господа, я не имел желания кого-нибудь беспокоить визитом. «Это, — решил я, — труба сушильной печи на складе, которая погашена, поскольку все встречают праздник. А в пакгаузе, среди тысяч тюков и бочек я отсижусь, пока не стихнет этот неприличный шум, и аккуратно выберусь наружу…» Еще раз приношу свои извинения вам, господин Юферс, и вам, молодой человек…

— Хотелось бы знать, однако, почему полиция пожелала познакомиться с вами, — придирчиво проговорил папаша Юферс. — Вы с виду моряк и не похожи на жулика или взломщика…