Портал перед пропастью

Гена посмотрел на друга: — Колись Витька, опять что-то еще изобретаешь?

Тот, молча, встал и пошел в комнату из кухни, где они сидели уже почти час. Отдернув занавеску, отгораживающую угол, махнул рукой: — Вот.

Письменный стол, на нем какая-то явно самодельная установка, подключенная к полуразобранному блоку питания стационарного компьютера и интерфейсным кабелем к раскрытому ноутбуку.

— И что это такое? — спросил Кононов, разглядывая странную помесь маленьких самодельных печатных плат, каких-то электронных модулей и опять-таки странной решетки, смонтированную на самодельном шасси из алюминиевых уголков.

— Все то же, — угрюмо пробурчал Виктор.

Геннадий широко раскрыл глаза на друга:

— По-прежнему пытаешься риманову дырку в эвклидовой геометрии проделать? И даже до экспериментов дело дошло? — Кононов покачал головой. — Ты же сам тогда говорил, что получившиеся у тебя в результате формулы в принципе решения не имеют.

— Говорил, — в голосе Гольдштейна был какой-то надрыв, — а потом пять лет искал другой вариант. В прошлом году вроде бы нащупал один, даже вполне удовлетворительное техническое решение под него удалось собрать, — он махнул рукой на свою установку, — но где-то кажется опять ошибся. А может быть и нет, но… Пробой появляется на доли секунды и тут же срыв генерации. Никак застабилизировать не могу.

— Подожди, — Гена как-то неуверенно покрутил рукой, — ты хочешь сказать, что вот эти твои проколы пространства возможно получить на современном техническом уровне?! С помощью чего-то вроде этого?! — жест в сторону установки, и огромное удивление в глазах.

— Ну, — Виктор ответил не сразу, и тон его голоса был каким-то извиняющимся, — наверно можно предложить более совершенное решение, но у меня вот так получилось.

Кононов, обычно всегда уверенный в себе, сейчас был не просто удивлен. Ошарашен? Может быть. Вот так вот с помощью разных, собранных в кучу, деталюшек в двадцать первом веке штурмовать звезды? Как-то это совершенно не укладывалось в его голове. Стоп, а если?.. Внутри что-то предательски задрожало, когда он увидел, как Виктор щелкнул выключателем блока питания, шевельнул подключенной к ноутбуку мышкой и стал что-то быстро набирать на клавиатуре.

— Вить, а нас за эти твои доли секунды в космос не вытянет? Там ведь вакуум. Воздуха там почему-то нет, — попытался пошутить Геннадий.

— Так это же только информационный пробой, — не оборачиваясь, ответил Гольдштейн, — физический с такой маленькой мощностью, — красноречивый жест в сторону блока питания, — да больше двух десятков километров никак не вытянуть, — он еще пару раз нажал на клавиши и над решеткой появилось слабое голубоватое свечение.

Гена посмотрел на него, на это свечение, бросил короткий взгляд на Виктора и опять уставился в этот слабый голубоватый свет с мелькающими внутри редкими искорками. Оно…, нет, оно не завораживало, но все равно взор сам почему-то тянулся к нему. Вдруг что-то мелькнуло и свечение погасло. Глаз никак не успел понять, что это было.

— Опять, — раздраженно протянул Виктор, — опять срыв генерации. Совершенно не понимаю, по какому закону идет эта разбалансировка, — он, похоже, уже весь был в своих экспериментах. Вообще-то он всегда был такой, немного не от мира сего. Сколько знал Гольдштейна Геннадий, Витя всегда мгновенно погружался в какую-либо идею, если она была для него интересной.

— То есть, это все-таки должно работать? — по-прежнему неверяще спросил Кононов.

— Должно-то оно должно, но пока не получается, — Виктор совершенно не замечал скептические нотки в словах Геннадия. Или не хотел замечать?

— Тогда почему не обратишься в какой-нибудь институт? На ту же нашу кафедру?

— Издеваешься?

Гена посмотрел на друга и сразу понял, что тот хотел сказать. Виктор всегда боялся насмешек. Нет, внешне это никак не проявлялось. Наоборот, когда над ним смеялись, он смеялся вместе со всеми. А на самом деле… Интересно, кто кроме рано умершей матери и единственного друга мог понять, насколько внутренне ранимым был Гольдштейн? Они может потому и подружились, что Геннадий никогда не подшучивал над Витей всерьез. Беззлобные шутки, конечно, были, но именно, что беззлобные.

— Извини, — серьезно ответил Кононов, — а с другой стороны ты наверняка прав. Никто и никогда тебе не поверит. Ну, — он вдруг улыбнулся, — кроме меня, конечно. А поэтому.., — Гена всегда быстро принимал решения, — я сейчас остаюсь у тебя. Ты мне все до последней капельки расскажешь и объяснишь. Пока я не пойму как эта штука должна работать, отсюда не выйду.

В тот вечер они сначала сидели над формулами, и, хотя Кононов, как он сам говорил, был не семи пядей во лбу, но с помощью друга в теории все-таки разобрался. А когда переключились на схемы и чертежи, то даже нашел вариант упрощения одного из вспомогательных элементов устройства. Он же сформулировал возможную причину срыва генерации: