Портал перед пропастью

— Григорий, опять комплексуешь? — заметил выражение лица парня Александр Юрьевич. Встал, подошел и дружески встряхнул за плечи.

— Прекрати! Это даже не твоя вина. Больше моя и Гены. Подумаешь, триста миллионов евро. Ну ведь не последние же. А этим сволочам мы хорошо насолили.

— Саша, а как все-таки ты предполагаешь нашими средствами давить всю эту чиновничью братию, которая налево и направо распродает Россию? — решил перевести разговор на другую тему Геннадий.

— Ну, — Сахно задумался, — вопрос, конечно, интересный. Только, как мне кажется, это не наша с тобой задача.

— Во как! — удивился несколько отошедший от чувства вины Гриша. — А чья же тогда, дядя Саша?

— Правительства, конечно, президента.

— Но ведь они же сами… — парень замолчал.

— Правильно говоришь, Гриша. Тогда что? — на лице Александра Юрьевича появилась загадочная улыбка.

Кононов-старший уже начал понимать, к чему подводит Сахно. Последние месяцы ежедневного общения довольно прилично сблизили их взгляды на политику, хотя и до этого они не особенно и различались.

— Убрать правительство? — неуверенно выдавил из себя Гришка.

— Ни в коем случае! — с деланным возмущением ответил Александр. — Нарушать законы Российской Федерации? Призывать к свержению существующей власти? Нет, на это я пойтить не могу! — Сахно явно повторил чьи-то слова из старого фильма. Вот только чьи? Этого Геннадий вспомнить не мог. Герой Папанова в «Бриллиантовой руке»?

— Тогда как? — спросил Гольдштейн.

— Помочь прийти к власти в державе достойному человеку. Вот это вполне в наших ограниченных силах.

— Кому конкретно? — последовал незамедлительный вопрос Геннадия.

— Пока не знаю. Но, думаю, со временем выберем. Вот никогда не поверю, что у нас в стране совсем не осталось умных и честных людей. Тех, кому за державу обидно.

«Опять слова из старого хорошего кино, — констатировал для себя Кононов-старший, — штампы? Может быть. Хотя хорошими штампами и не грех пользоваться. И ведь прав Саша. Ладно, братишка глядит ему в рот, но ведь и аполитичный Виктор согласен».

* * *

Две недели, увы, пролетели как один день. Загоревшую компанию в Пулково-2[14] встретил Николай Штолев со своими ребятами сразу на нескольких автомобилях. Чартер прибыл в первом часу ночи. Плановых рейсов в это время оказалось мало, поэтому пограничный и таможенный контроль прошли довольно быстро.

Радостно поздоровались и начали рассаживать весело гомонящих детей, отлично выспавшихся в самолете, по машинам. Вот тут-то и выяснилось, что ехать им всем теперь в одну сторону. Сахно еще пару лет назад облюбовал там же на Петроградской стороне старый расселенный четырехэтажный жилой дом, требующий срочного капремонта с очень уютным садиком и приличной прилегающей территорией. Взял в банке кредит под терпимый процент, выкупил все вместе с землей и напряг отдел капитального строительства своей фирмы ремонтом. Когда же закрутился их проект, особенно перед последней операцией — ведь теперь наверняка будут деньги вернуть кредит без продажи части квартир — подумал и решил отдать его под семьи своих новых друзей и нескольких особо доверенных руководителей фирмы. Да и от его жилья недалеко. Ремонт дома был уже практически закончен, поэтому, отправляясь в отпуск, Александр Юрьевич отдал все необходимые распоряжения.

По ночному городу доехали быстро. Наталья с детьми отправилась домой, а сам Сахно решил лично показать друзьям свой сюрприз. Лена с Геннадием, конечно, обрадовались новой большой квартире, где мало того, что теперь у обоих детей будет по своей комнате, так еще и в соседях на той же лестничной площадке теперь родители братьев с Григорием будут жить. Мать Кононовых, маленькая пятидесятипятилетняя женщина, уже хлопотала в гостиной новой четырехкомнатной квартиры, накрывая стол к приезду детей и внуков. Долго не могла понять, откуда такое счастье вдруг? Ей с мужем и младшему сыну такие хоромы, и старший рядом в пятикомнатной. Отец Кононовых был тоже не очень большого роста. И откуда у них такие высокие дети? Геннадий под метр девяносто, да и Гришка до старшего брата только на несколько сантиметров не дотянул. Не в мать, не в… э, нет. При виде их отца, ни у кого никаких сомнений уже не возникало. Внешнее сходство было, что называется, налицо. Оставив Елену и детей у накрытого стола, поднялись на этаж выше. Квартира Гольдштейна оказалась над Гришиной и была точно такой же. Разве что мебель и отделка оказались другими.

— Ну и на хрена мне четыре комнаты? — Виктор, заглянув на большую кухню, критически разглядывал большой шкаф с прозрачными дверцами, набитый различной кухонной техникой.

— Ты всегда будешь жить один? — вопросом на вопрос ответил Сахно.

— Не хуже, чем в отеле на Гаити, — присвистнул Гришка, проверяя содержимое бара в комнате рядом, — может по рюмочке чая?

— Можно, — согласился Сахно, — новоселье как-никак.

— Решили же завтра приступать к работе? — возразил старший брат. — Второй час ночи уже. Там, — он махнул рукой вниз, — Лена, наверное, уже детей укладывает.

— А мы по чуть-чуть.