Порт-Артур — Токио (СИ)

Казалось бы, этот вид войск давно и окончательно вымер с появлением нормальной — мобильной, скорострельной и точной полевой артиллерии. Ведь проще и точнее поразить окоп противника трехдюймовой артиллерийской гранатой с полуверсты, чем пытаться забросить в него килограммовый метательный снаряд рукой с нескольких десятков метров. Даже в девятнадцатом веке гренадеры, гроза крепостей прошлых веков, стали просто элитной пехотой, несовершенные гранаты с фитилями и слабым разрывным зарядом стали второстепенным оружием даже для них.

Но… Новое, как известно, — хорошо забытое старое. Первые кустарно изготовленные «бонбочки» появились в нашей истории при осаде Порт-Артура, где русская и японская армии сошлись в неустойчивом но непоколебимом равновесии клинча, десятью годами позднее названным позиционным тупиком. Оказалось, что каждый солдат должен иметь возможность швырнуть в притаившегося за поворотом окопа врага что-то взрывающееся.

Простая гильза, от 47-миллиметровго снаряда, набитая пироксилином со старым добрым фитилем из огнепроводного шнура, зачастую наносила противнику больший урон, чем современные полевые и даже морские орудия, способные закинуть полутонный снаряд на пятнадцать километров. К созданию первых гранат Балк привлек именно тех, кто занимался этим и в «его» мире: артиллеристов Гобято и Бережного, моряков — кавторанга Герасимова, лейтенантов Подгурского и Развозова, и, конечно, саперных офицеров Порсаданова и Дебогорий-Мокриевича.

Но Василий пошел несколько дальше тлеющего фитиля — еще в апреле он «изобрел» терочный взрыватель с замедлителем. Неугомонный Вадик в далеком Питере смог за пару месяцев организовать мелкосерийное производство гранат на выкупленной у разорившихся владельцев «металообделочной» фабричке, где раньше делали замки, утюги, дверные петли и тому подобное. Теперь здесь шла отливка гранатных корпусов и их начинка пироксилином. А на бывшей папиросной фабричке делались собственно взрыватели.

В расположенной в Новой Голландии лаборатории морведа под присмотром самого Менделеева тем временем завершались опыты по применению для заливки гранат тротила. Рдултовского оставить для этого в Питере было нельзя, он спешил во Владик, все-таки тротиловые снаряды для флота были приоритетом № 1. Постепенно прежний состав рабочих обоих фабрик все больше разбавлялся прибывающими из Маньчжурии ранеными солдатами и матросами, теперь — товарищами…

Сейчас продукты их труда десятками падали на дно занятых японцами окопов, к которым под прикрытием плотного пулеметного огня на расстояние броска ручной гранаты смогли приблизиться несколько десятков «гранатометчиков». И пусть процент срабатывания новых, еще сырых[2] изделий не превышал восьмидесяти, этого было более чем достаточно. Пока японцы прятались от разрывов гранат, часть гвардейцев смогла добежать до вражеских траншей, а дальше — дело техники и тренировки. Вместо винтовок, вторым оружием у гранатометчиков были прославившиеся в гражданскую пистолеты Маузера.

От их массовой переделки в пистолеты-пулеметы Балк с Вадиком отказались, все-таки слишком ненадеженым оказался получавшийся гибрид, о чем Федоров и предупреждал. В итоге, в Артур через Инкоу были доставлены всего шесть десятков этих «секретных» Маузеров. Да и не в самом оружии была главная проблема русской армии, а в способах его применения — системе обучения солдат и офицеров, устаревшей тактике и полном отсутствии всякой инициативы на всех уровнях…

Конечно, в правильной, полевой войне с пистолетом, даже таким дальнобойным как Маузер, против винтовки лучше не высовываться. Вас пристрелят с трех сотен метров, и высокая скорострельность пистолета проиграет большей прицельной дальности винтовки. Но в стесненных условиях ближнего боя, когда противник обнаруживается в паре метров — в доме, лесу, окопе — все может перевернуться с ног на голову. Что сейчас и доказывали японцам русские гвардейцы.

На один выстрел из арисаки (если японец успевал его сделать, ведь повернуться в узкой щели окопа с винтовкой гораздо сложнее, чем с пистолетом) следовал ответ из пяти-шести пистолетных пуль. Передернуть затвор для второго выстрела удавалось редко. После захвата куска траншеи в нее заскакивали один-два пулеметчика с Мадсенами. А после того, как на каждую сторону траншеи было направлено по ручному пулемету, попытки выбить русских контратакой, приводили только к росту потерь.

К вечеру японцы были сбиты с позиций. Дурную шутку сыграло с генералом Ноги и неудачное расположение его артиллерии. В преддверии штурма все батареи были нацелены на поддержку атак своей пехоты, об отражении атак русских никто и не думал, что вполне естественно при таком перевесе в силах. А часть артиллерии вообще предназначалась для штурма Дальнего, и в момент начала наступления гвардейцев Щербачева была на марше или в процессе установки на новых позициях.