Порою нестерпимо хочется

-- Мешает ей спать? -- любезно поинтересовался я, раздосадованный своей небрежностью.

-- Да. Но не то, что я говорю. Она специально ждет, когда мне начнет что-нибудь сниться. Понимаешь, боится, что пропустит что-нибудь... Нет, не то чтобы хочет поймать меня на чем-нибудь, она знает, что я уже стар бегать за юбками, или, по крайней мере, она так считает, черт бы ее побрал... Нет, говорит, что слушать меня -- все равно что загадывать судьбу. Всякие там предсказания, ну и прочее.

И чтобы продемонстрировать свои способности, он откинулся на спинку и закрыл глаза. "Сейчас увидишь..." -- широко осклабился он. Рот его обмяк, раскрылся, и уже через мгновение он начал храпеть, что-то бормоча себе под нос:

-- Ага, не покупай у Элкинса этот участок. Хорошенько запомни...

"Боже мой, -- подумал я, глядя на желтую пасть этого нового дракона, -куда я еду? "

Я отвернулся от покрытого щетиной профиля и устремил взгляд в окно на проплывавшие мимо геометрические фигуры -- прямоугольные рощи грецких орехов, параллелограммы фасолевых полей, зеленые трапеции лугов с красноватыми точками пасущегося скота; абстрактный мазок осени. "Ты же просто заехал взглянуть на старый добрый Орегон, -- предпринял я попытку успокоиться. -- Это всего лишь причудливый, прекрасный, цветущий Орегон..."

Но тут мой сосед икнул и добавил:

-- ...Вся земля там заросла чертополохом.

И мою невозмутимую картину всеобщего благолепия как ветром сдуло.

(...Всего лишь в нескольких милях впереди автобуса Ли, на той же самой дороге, Ивенрайт принимает решение перед въездом в Ваконду остановиться у дома Стамперов. Он горит желанием предъявить Хэнку улики, он хочет увидеть, что отразится на лице этого негодяя, когда он поймет, какие веские доказательства имеются против него!)

Наконец, мы минуем перевал и начинаем спускаться вниз. Впереди я замечаю узкий белый мостик, который словно страж охраняет мою память. "Дикий ручей" -- сообщает мне указатель, подразумевая канаву, которую мы только что пересекли. "Ты только подумай, старик, Дикий ручей! Чего только не рисовало мое детское воображение, когда я сопровождал маму в ее частых поездках в Юджин и обратно!" Я высунулся из окна, чтобы проверить, не бродят ли все еще по этим доисторическим берегам порождения моей детской фантазии. Ручей бежал вдоль знакомого спуска шоссе, журча на перекатах, прибивая пену к мшистым челюстям скал, унося сосновые иголки и стружки кедра... Вот он, рыча, свернулся в синюю заводь перед просекой, словно набираясь сил перед тем, как ринуться вниз, в приступе нетерпения грызя берега; и я вспомнил, что он -один из первых притоков, несущих свои воды с этих склонов в большую Ваконду Аугу -- в самую короткую из больших рек (или самую большую из коротких -выбирайте сами) в мире.

(Джон Бен откликнулся на гудки Ивенрайта и, сев за весла, поплыл на другой берег. Когда они вернулись в дом, Хэнк был занят чтением воскресных комиксов. Ивенрайт швырнул документы ему под нос и холодно поинтересовался: "Ну, чем пахнет, Стампер? " Хэнк поднял голову и принюхался: "Похоже, кто-то наложил в штаны, Флойд".)

И, всматриваясь, глядя на все эти полузабытые фермы и указатели, я не мог избавиться от ощущения, что дорога, по которой я ехал, измеряется не милями и горными кряжами, а временем. Она вела в прошлое. Как открытка, пришедшая из прошлого, только наоборот. Это неприятное чувство заставило меня взглянуть себе на запястье, и я обнаружил, что за дни моего бездействия часы остановились.

-- Послушайте, извините, -- повернулся я к мешку, сидевшему через проход. -- Вы не скажете, сколько сейчас времени?

-- Время? -- Усмешка раздвинула его щетину. -- Бог мой, парень, мы здесь и не знаем, что это такое. Ты, верно, из другого штата, а?

Я подтвердил это, и он, запихав руки в карманы, принялся смеяться так, словно его кто-то щекотал.

-- Время, а? Время! Время так запуталось, что, по-моему, его уже никто точно не знает. Ну, ты понимаешь! Вот послушай, -- предложил он, переваливаясь ко мне через проход. -- Возьми, к примеру, меня. Я работаю на лесопилке посменно, иногда в выходные; бывает, день на одном месте, а вечером пошлют в другое. Ты считаешь, не очень-то легко? Но потом они ввели это новое время, и теперь я работаю то полный день, то сутки. Ну и что, это время? У каждого времени есть свое название. Время то бежит быстро, то тянется еле-еле, есть дневное время, есть ночное, тихоокеанское время, времена бывают хорошими и плохими... Вот так-то, если бы у нас в Орегоне торговали временем вразнос, тогда можно было бы надеяться на некоторое разнообразие! А так такая мешанина.

Он рассмеялся и покачал головой, словно лично ему эта путаница доставляла неизъяснимое удовольствие.

-- Все началось, -- объяснил он, -- когда в Портленде ввели летнее время, а весь остальной штат оставил стандартное. Это все из-за вонючих фермеров -- собрались и проголосовали против. Убей меня, не могу понять, почему корову нельзя заставить вставать на час раньше, как человека!