Порою нестерпимо хочется

-- Где?

-- В том большом ящике. Генри смеется:

-- Мясо. Старое мясо. И мне совершенно не улыбалось, чтобы им провонял весь дом. -- Мальчик кидает на отца быстрый взгляд... (Он говорит: "старое мясо"... Папа так сказал... И, трудно поверить, но, честное слово, я так и думал несколько месяцев, пока Бони Стоукс, который был, насколько я помню, местным сплетником, не отвел меня в сторонку и с добрых полчаса, несмотря на мое смущение, придерживал меня своей потной рукой то за ногу, то за руку, то за шею, то еще за какое-нибудь место -- он не мог чувствовать себя спокойно, пока не вываливал все на голову своей жертве. "Хэнк, Хэнк, -- повторял он, тряся головой, сидевшей на худенькой, не толще запястья, шее, -- мне очень не хочется, но, боюсь, это мой христианский долг -- рассказать тебе о некоторых неприятных фактах". Не хочется ему, черта с два: его хлебом не корми, дай покопаться в чужих могилах. "О том, кто был в том ящике. Да, я думаю, кто-то должен рассказать тебе о твоем деде и о годах, которые он провел здесь...") но ничего не говорит, и они продолжают ехать в полном молчании. ("...В те времена, Хэнк, малыш, -- старина Стоукс откинулся назад, и взгляд его заволокла дымка, -- все было не совсем так, как сейчас. Твоя семья не всегда владела этим огромным лесоповалом. Да... да; было время, когда твоя семья, если так можно выразиться, бедствовала... В те дни...")

В тот день первым проснулся и обнаружил исчезновение отца его старший сын Генри. Он взял молоток и, работая бок о бок со своими двумя братьями -Беном и Аароном, сделал за этот день больше, чем было сделано за последнюю неделю. Хвастливо:

-- Ну, теперь мы победим, парни. Да-да. Клянусь дьяволом.

-- Ты о чем, Генри?

-- Ах вы, глупые крольцы! Мы покажем этим свиньям, которые посмеиваются над нами там, в городе. Всему этому выводку Стоуксов. Они увидят. Мы зададим этому болоту.

-- А как же он?

-- Кто? Ах папаша "Все Тщета"? Старина "Все бессмысленно под этим солнцем"? Дерьмо. Разве он еще не доказал вам с кристальной ясностью, чего ему было надо? Вы что, все еще не поняли, что он сбежал? Сдрейфил?

-- Да, а если он вернется, Генри?

-- Если он вернется, если он вернется, он приползет сюда на своем брюхе и то...

-- Но, Генри, а вдруг он не вернется? -- спрашивает младший брат Аарон. -- Что мы будем делать?

Не прекращая стучать молотком:

- Справимся. Сдюжим! Сдюжим! -- Одним ударом загоняя гвоздь в упругую гладкую доску.

Таким образом, впервые об Ионе Стампере, отце Генри, обесчестившем его и осрамившем всех нас, я услышал от Бони Стоукса. Потом уже дядя Бен рассказал, как в течение нескольких лет Бони доставал этим папу. Но все подробности я узнал именно от папы. Не то чтобы он сам пришел и все рассказал мне. Нет. Может, некоторым отцам и удается разговаривать по душам со своими сыновьями, у нас с Генри это никогда не получалось. Он поступил иначе. Он повесил у меня на стене письменное свидетельство всего происшедшего. Как говорят, в тот самый день, когда я родился. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы все понять. Шестнадцать лет. И даже тогда мне все объяснил не отец, а его жена, моя мачеха, девушка, которую он привез с Востока... Но об этом потом...

Они обнаружили, что Иона забрал все деньги из лавки, оставив их лишь с тем, что было на прилавке, да с домом на другом берегу реки. Запасы, хранившиеся в лавке, в основном представляли собой зерно, которое раньше весны не могло принести никаких денег, и ту зиму им удалось прожить исключительно благодаря милосердию одной из самых состоятельных семей города -- Стоуксов. Иеремия Стоукс был негласным губернатором, мэром, миротворцем и кредитором округа и действовал по неписаному закону: первоприбывший становится первым. Сначала он захватил огромный пакгауз. Он въехал в него и, поскольку никто не предпринял попытки выдворить его оттуда, превратил его в первый универсальный магазин города. Он заключил соглашение с пароходом, появлявшимся в заливе раз в два-три месяца, такое миленькое соглашеньице, что за кое-какую мзду они обязуются продавать свои товары только ему, и никому больше. "Это потому что я -- член", -- объяснял он, правда никогда не договаривал -- член какой организации. Он туманно распространялся о каком-то сомнительном объединении торговцев и представителей пароходства, созданном на Востоке. "Вот я и предлагаю, друзья и соратники, чтобы все мы здесь стали членами; я -- благородный человек".

Благородство -- даже не то слово. Разве не он кормил эту несчастную миссис Стампер и ее семейство, после того как их бросил глава семьи? Товары доставлялись в течение семи месяцев его старшим сыном -- худым, бледным водохлебом Бобби Стоуксом, который гордился, что был одним из немногих белых, рожденных здесь, и единственным обитателем города, совершившим круиз в Европу. Как однажды заметил Аарон, "из здешних врачей никто не смог диагностировать его кашель". Каждый день в течение семи милосердных месяцев: