Порочный Принц (ЛП)

Здесь никто не знает, кто ты и откуда. Здесь нет имен, только цифры. Никаких лиц, только черные маски, как на костюмированных вечеринках. Все женщины носят черные атласные платья, а все мужчины черные брюки.

Все.

Это все, что необходимо.

Как только они подтвердят, что тебе больше восемнадцати, небо это предел.

Я понятия не имею, как здесь принимают людей, но, похоже, это сложный процесс. Я даже не знаю, как сама сюда попала. Даже с рекомендацией Ричарда в то время это казалось таким надуманным, но я все равно отправила письмо, надеясь на что-то другое.

Это все, чем я занималась всю свою жизнь, желая, чтобы тень не была нормальным состоянием ума, и это отличие на самом деле не означало сумасшествие.

Другое просто означает... особенное.

Это то, что говорят мне Нокс и папа, но проблема в том, чтобы им верить.

Этот клуб совсем другой. Это больше, чем просто другое; это открытая дверь ко многим вещам, которые я никогда не считала возможными.

И теперь я буду не только наблюдать — я буду участвовать.

Хотя и не в выставочном стиле. Я подала заявку на приватный сеанс, потому что, ну, может быть, мне и хотелось бы посмотреть, но быть под наблюдением это совсем другое дело. Это значит быть обнаженной, а мне это не нравится.

Служащая, одетая в костюм горничной и маску, указывает на комнату.

— Сюда, мисс 115.

Я прохожу мимо нее. В комнате такие же черные обои и красные ковры. Не окна, как в других комнатах, в которых я участвовала, ни кровати, ни дивана, ни даже стула.

Служащая протягивает руку.

— Вы заполнили форму, госпожа 115?

— Э-э... да.

Я, наконец, выпускаю письмо о принятии, к которому прикреплена форма, из своих потных пальцев.

Форма представляет собой контрольный список того, чего я не позволю и с чем я справляюсь. Я плохо переношу анальное проникновение, порку, любую сильную боль или связывание.

Я хотела попросить мужчину лет тридцати или сорока с чем-то, но у них невозможно выбрать возраст. Однако все, что я видела до сих пор, это пожилые мужчины, которые знают, как обращаться с женщиной. La D'ebauche привлекает особый тип доминирующих мужчин, которые слишком долго участвовали в этой игре разврата.

— Не желаете проверить в последний раз? — спрашивает она.

— Н-Нет.

Дерьмо. Какого черта я заикаюсь? Я хотела этого. Это мой последний шанс стать нормальной, прежде чем я пройду точку невозврата.

Она протягивает мне черную повязку на глаза.

— Как вы и просили.

Я забираю повязку у нее дрожащими пальцами.

— Спасибо.

— Пожалуйста, дождитесь мистера 120 на коленях. — я киваю, и она улыбается. — Желаю вам прекрасной ночи.

И с этими словами дверь со щелчком закрывается за ней.

С последним вздохом я опускаюсь на колени на толстый красный ковер, сжимая повязку на глазах, как спасательный круг.

Учитывая, произошедшее в прошлом, это последнее, что я должна делать, но, как ни странно, в тот момент, когда я закрываю глаза повязкой, превращая свой мир в черный, на меня падает ощущение ясности.

Я не думаю о папе, Ноксе или даже Агнусе, и о том, чтобы они почувствовали, если бы увидели меня в таком положении. Я думаю только о тех сценах, которые я наблюдала, об их анонимности, пульсирующем напряжении и потребности в большем.

Терапия не сработала, так что, быть может, этот метод поможет. Это другой вид терапии — возбуждающий.

Дверь открывается, ее щелчок громкий и оглушительный в тишине комнаты. Мое дыхание учащается, когда воздух наполняется другим присутствием.

Я его не вижу, но это не значит, что я его не чувствую.

Совсем как в прошлом.

Я вдыхаю через нос и сквозь стиснутые зубы. Это совсем другое. На этот раз я соглашаюсь на это.

На этот раз я хочу этого.

Разве это плохо хотеть чего-то, что раньше пугало до чертиков?

Или, может, это плохо, что я бегу за этим с тех пор, как поняла, что такое секс.

Фигура останавливается передо мной. Я не двигаюсь, даже когда чувствую, как его тень падает на меня.

Странно, как просыпаются иные чувства, когда пропадает зрение. Думаю, что люди не понимают, насколько важны глаза.

Теперь, когда мой мир погружен во тьму, я слышу каждый пульс в ухе и чувствую, как каждый вдох входит и выходит из легких, и погружаюсь в царапанье платья о мою обнаженную кожу. В соответствии с политикой клуба, под ним на мне ничего нет, и из-за этого бутоны сосков натягиваются на ткань. Я не сомневаюсь, что они видны ему.

Нравится ли ему это? Ценит ли он это?

По какой-то причине я не чувствую его запаха. Хотя я чувствую собственный запах — запах лайма. Понятия не имею, почему мне кажется, что это тоже исходит от него.

От него тоже пахнет лаймом и цитрусовыми?

Рука опускается мне на плечо, и я напрягаюсь, мои старые знаки пытаются противостоять вторжению. Я глубоко дышу, скрывая эту потребность.

Рука у него большая, но не мозолистая. Это рука похожа на тот тип, которая скоро перевернет меня и трахнет на полу.

Дерьмо.

Почему я этого хочу?

Это слишком быстро даже для меня, и все же есть это необычное желание по прикосновению мистера 120. Может, из-за повязки на глазах или того, как хорошо ощущается его кожа на моей.