Порочнее ада

Кандида открыла дверцу и уселась рядом с ним. Лэнгорн тут же достал из портативного холодильника на заднем сиденье узкогорлую бутылку рейнвейна и старательно принялся её откупоривать.

— О, рейнвейн, — заметила она и, порывшись в плетеной корзинке, вынула две керамические миски. — Французский сыр! Бутерброды с салатом и огурцами! Послушайте, Уолтер, как могло случиться, что вас до сих пор никто не заарканил?

— Дело в том, что я неплохо бегаю, только и всего, — ответил он, извлекая штопор. — Кстати, откуда вы знаете? Может, некая красотка разбила мне сердце и мне с тех пор не удается её забыть?

— Охотно допускаю, — рассмеялась Кандида. — Это правда?

— Не помню.

Несколько секунд он молча раскладывал салфетки и серебряные приборы. Потом, вытащив из холодильника запотевшие стаканы, разлил в них вино. Они чокнулись, и Лэнгорн серьезно произнес:

— За ваш успех, если это и в самом деле то, к чему вы стремитесь.

— Именно к этому я и стремлюсь. Но почему так официально? Вы так говорите, словно следующим словом будет — «прощайте».

Он кивнул.

— Совершенно верно. Это наша последняя встреча. По крайней мере, в том варианте, какой мы имеем сейчас. Через полгода я вам позвоню и поинтересуюсь, как вы отнесетесь к тому, чтобы возобновить наши встречи на другой основе.

— Так вы решили не связываться с «Юнайтед Стейтс Кемикал»?

— Почти решил.

Она чуть шевельнула губами.

— Так мы не договаривались.

— Кандида, в бизнесе присутствует ещё один нюанс. До сих пор нам удавалось понимать друг друга, не испытывая нужды в пространных объяснениях. Я не хочу нарушать правила игры, но желал бы это высказать. Я отнюдь не считаю себя самым преданным служащим фирмы «Э. Дж. Деспард», и я надеюсь, вы дадите мне знать, если вдруг окажетесь в затруднительном положении, и я смогу вам чем-нибудь помочь?

Она коснулась его лица.

— Вы и вправду очень милый, Уолтер, но сейчас, мне кажется, я вас не понимаю.

— Это не все, — медленно проговорил Лэнгорн. — Возможно, я предвзято изобразил вам нашего выдающегося президента. Холлэм никогда реально не допускал меня в фирме к делам вне своей компетенции, но я давным-давно понял, что недооценивать его нельзя. Я сказал ему, что обдумываю предложение, которое мне сделали наши конкуренты…

— Когда? — перебила она.

— Вчера. Если бы я его не знал столь хорошо, то подумал бы, что он занервничал. Мы с ним — два противоположных полюса по любым решениям, целям, способам. То есть я мог ожидать, что он придет в восторг оттого, что может от меня избавиться. Однако вышло наоборот. Я не дал окончательного согласия на то, чтобы остаться, но если все же соглашусь, то мне положат на десять тысяч долларов в год больше, а также предоставят полную самостоятельность, прирост в финансировании по дизайну, право накладывать вето на обширный ряд вопросов, каждые полтора года не меньше шести месяцев в Европе…

— Уолтер, это просто потрясающе!

— Согласен. Но если я все эти годы не заблуждался относительно Форбса Холлэма, то за всем этим что-то кроется, нутром чую. Он явно хочет сохранить меня в игре. Для чего?

Лэнгорн повернул стакан, и в стекле ярко блеснул солнечный луч.

— Что меня ещё занимает, и даже очень — так это известно ли ему о наших с вами встречах.

— Разве это так ужасно?

— Конечно, нет, дорогая. До тех пор, пока по какой-нибудь чистой случайности он не сопоставит эти встречи с неприятностями, которые постигли нас с новой, не поддающейся шелушению краской, известной в нашем отделе рекламы как Т-239.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Уолтер Лэнгорн попробовал свой остывший суп и добавил в него из перечницы несколько горошинок перца.

Кандида прервала молчание:

— Какое это может иметь отношение ко мне?

Лэнгорн ответил, тщательно выбирая слова:

— Мы сидим на бочке с порохом. Не удивлюсь, если на этой неделе рухнет вся административная верхушка фирмы. В четверг состоится совещание директоров, а правление раскололось пополам. Противники Холлэма только ждут повода выступить. Думаю, вам следует довести это до сведения Бегли. Я вообще-то не питаю никаких иллюзий относительно вашего шефа. Для него поездка на уик-энд в Джорджию может оказаться серьезной ошибкой. Я советую вам серьезно подумать над тем, чтобы он подхватил вирус, который уложит его в постель до окончания совещания правления.

— Он не такой уж дурак, Уолтер.

— Не будете ли вы любезны выбирать выражения потщательнее? — сухо ответил Лэнгорн. — Меня меньше всего интересуют его мозги, но насколько на него можно положиться — это меня занимает, и даже очень. У нас есть донесение, что вас видели входящей в здание офиса «Юнайтед Стейтс Кемикал», что на дороге 128 в предместье Бостона. Не Хэла Бегли. А Кандиду Морз. Я обычно не ошибаюсь в таких делах. Глаза у него нехорошие. И эти глаза говорят мне, что в решающий миг Хэл Бегли будет думать только о Хэле Бегли и ни о ком больше. Если, чтобы выжить, ему надо подставить кого-то другого, тем хуже этому другому. «Хэл Бегли и К°» превратится в фирму «Хэл Бегли» и все. Без всяких там «К°».

Он зачерпнул ложкой суп.