Читаем Пора убивать полностью

В день начала процесса Ку-клукс-клан посчитал необходимым заявить о своем присутствии всем, но главным образом начавшим прибывать в здание суда кандидатам в присяжные. Два десятка членов Клана в полном парадном облачении с достоинством вышагивали по Вашингтон-стрит. Очень быстро они были остановлены гвардейцами. Тучный полковник, перейдя через улицу, впервые в жизни оказался лицом к лицу с одетым в белый балахон и красный островерхий капюшон куклуксклановцем, который к тому же был на голову выше. Краем глаза полковник заметил, как к ним с камерами наперевес приближаются писаки, и всю его воинственность как рукой сняло. Привычный бас изменил ему, вместо него из горла вырвался высокий, нервный и вибрирующий звук. Полковник не узнавал своего голоса.

Положение спас подоспевший вовремя Оззи.

– Доброе утро, парни, – холодно приветствовал он клановцев, заслонив собой смешавшегося военачальника. – Во-первых, вы окружены, во-вторых, мы превосходим вас в силе. Хотя мы знаем и то, что не имеем права воспрепятствовать вашему приходу сюда.

– То-то же, – ответил ему мужчина, бывший у них за главного.

– Если вы проследуете за мной и будете делать то, что я вам скажу, то никаких неприятностей у нас с вами не будет.

Следом за Оззи и полковником вся группа прошла на лужайку, где Клану было указано место, на котором можно было оставаться до самого конца процесса.

– Оставайтесь здесь и ведите себя спокойно, – сказал им Оззи, – и полковник персонально проследит за тем, чтобы гвардейцы к вам не приставали.

Куклуксклановцы согласились.

Как и следовало ожидать, вид белых балахонов привел в раж толпу сторонников Карла Ли. Прозвучал хор слаженных голосов:

– Свободу Карлу Ли!

– Свободу Карлу Ли!

– Свободу Карлу Ли!

Потрясая кулаками, члены Клана разразились ответными криками:

– Поджарим Карла Ли!

– Поджарим Карла Ли!

– Поджарим Карла Ли!

Вдоль пешеходной дорожки, которая вела к главному входу, выстроились две шеренги гвардейцев. Еще две цепочки разделили на лужайке два враждебных лагеря.

Прибывавшие в здание суда кандидаты в жюри присяжных быстрым шагом проходили мимо солдат. В душе они проклинали чертовы повестки и с испугом вслушивались в поток ругательств, которыми обменивались толпа черных и небольшая группа белых.

Уважаемый прокурор округа, мистер Руфус Бакли, въехал на площадь на своем автомобиле и вежливо объяснил гвардейцам, кто он такой и что это в данных условиях значит. Ему разрешили оставить машину на стоянке у здания суда, там, где на асфальте краской были выписаны слова:

«Машина окружного прокурора». Репортеры сходили с ума: должно быть, важная шишка, если его пропустили сквозь заграждения. Бакли на минутку задержался в кабине своего потрепанного «кадиллака», давая журналистам возможность догнать его. Когда он, хлопнув дверцей, выбрался из машины, пресса уже окружила его. С улыбкой на лице он рассчитанно медленным шагом направился ко входу. Прокурор оказался не в силах устоять под градом вопросов и по меньшей мере восемь раз нарушил запрет судьи, после каждого ответа с улыбкой поясняя, что не имеет права давать никакую информацию. Позади него вышагивал Масгроув, неся в руке портфель «великого человека».

* * *

Джейк нервно расхаживал по кабинету. Дверь закрыта на ключ. Эллен – внизу, работает над очередной справкой. Гарри Рекс сидит в кафе, приканчивая свой второй завтрак и сплетничая. Карточки в беспорядке разбросаны по столу – Джейк устал от них. Он взял в руки папку, пролистал, подошел к высоким балконным дверям. С лужайки неслись оголтелые, озлобленные крики. Джейк вернулся к столу, стал еще раз вчитываться в наброски своего первого обращения к тем, кто будет держать в своих руках судьбу Карла Ли. Кое-что в тексте требовало правки.

Джейк подошел к дивану, лег, прикрыл глаза и стал перебирать в уме тысячи разных вещей, которыми бы с удовольствием сейчас занялся. Он любил свою работу, большей частью он наслаждался ею. Однако бывали моменты, пугающие, такие вот, как этот, когда ему хотелось стать страховым агентом или торговать акциями на бирже. Даже участь налогового инспектора привлекала его больше собственной профессии. Уж этим-то людям наверняка не приходится в критические моменты своей деятельности мучиться от тошноты или расстройства желудка.

Люсьен учил его, что страх – это хорошо; страх был союзником. Каждый адвокат, говорил Люсьен, испытывал чувство страха, когда появлялся перед вновь избранным жюри и представлял ему свое дело. «Бойся, это нормально, только не показывай свой страх». Присяжные не пойдут за адвокатом, у которого хорошо подвешен язык, или который знает толк в туалетах, или за каким-нибудь клоуном. Они не последуют за раскатами мужественного голоса или попытками бороться с судьбой. Люсьен убедил Джейка в том, что присяжные поверят тому, кто говорит правду вне зависимости от того, как он одет, насколько красноречив и обладает ли некими сверхъестественными способностями. В зале суда адвокат должен быть самим собой, и если уж он чего-то боится – пусть боится. Присяжные тоже боятся.

Перейти на страницу:

Похожие книги