Пора предательства

Дьюранду мгновенно вспомнилась Ночь Странника, когда он скакал в отцовский замок по чащобе близ Грейвенхольма. Он снова как вживую услышал постукивание посоха среди обнаженных деревьев.

Тук.

Приподнявшись, молодой рыцарь обшарил корабль взглядом: не найдется ли шлюпки? Но, разумеется, матросы уже давным-давно уплыли на ней в какую-нибудь эльдинорскую пивную. Пути к бегству нет. Пришлось довольствоваться сундуком с парусиной. Дрожа от холода, Дьюранд сбил замок и замотался в жесткий парус.

Тук-тук.

Дьюранд закрыл глаза.

Кутаясь в огромное жесткое полотнище, он решил, что уж коли Странник способен ходить по волнам, то все равно настигнет — убегай, не убегай. Что толку бороться с Небесной Силой?

И, съежившись на палубе, вновь принялся думать о Ламорике. Зиму напролет Дьюранд собирался покинуть Баррстоун-уоллс — а на деле так ни разу и не удалился от замка более чем на несколько миль. Погода была ужасной, ехать было некуда. Однако и потом, когда все покинули замок, он не воспользовался случаем и не оставил господина. Напротив — провез его через добрую половину Древнего Эрреста.

Тук-тук.

Дьюранд поморщился от холода — и стука посоха за бушпритом.

Все эти рассуждения о долге, чести, терпении и жажде наживы — ложь. Он оставался из-за Дорвен. Пока он не откажется от нее, так и будет томиться в западне возле Ламорика, верный в своем предательстве. Силки дьявола — и он прочно угодил в них! Дьюранд со всей силы ударил кулаком по палубе.

— Пора положить этому конец! — вслух произнес он. — Кто бы меня здесь ни нашел, пусть забирает!

Над волнами разлилось молчание.

Перестук посоха — или разболтавшейся цепи — стих. Дьюранд улыбнулся, стуча зубами, и выдохнул.

— Тысячи рыцарей приносили присягу герцогу. Я — лишь один из многих. Я должен наконец оставить Дорвен… — Он тут же поправился: — Оставить Ламорика и его жену.

Стоило ему пробормотать эти слова, как над мачтой раздался какой-то сухой треск — как хлопок разворачивающегося знамени. Почти ожидая увидеть примостившегося на нок-рее Странника, Дьюранд поднял взгляд, но в первый миг ничего не увидел. А потом за мачтой и оснасткой промелькнула, застилая звезды, какая-то черная тень.

Молодой рыцарь стоял, вглядываясь в небеса и гадая, что за ночная птица вылетела на прогулку в такой темноте.

Крылатая тень оторвалась от неба и спикировала на снасти. Дьюранд разглядел вцепившиеся в бакштаг острые когти. «Кра» — вырвалось из крепкого клюва. Резкий, носовой звук, точно смех ведьмы… Да это ж грач!

В небе затрепетала вторая черная тень. Еще один грач спустился к кораблю и сел на снасти.

Грачи, встопорщившись, уставились на Дьюранда; за черными острыми клювами виднелись участки голой кости надклювья.

— Ублюдки, — прошипел Дьюранд. Это были не обычные птицы, а советники и наперсники Радомора Ирлакского, сбежавшие после королевского приступа безумия. Теперь они издевательски смеялись — точно вороны на поле, где завтра будет сражение.

Парусина соскользнула с плеч Дьюранда.

— Проваливайте в Преисподнюю! — вскричал он.

— Кра! — отвечали твари.

Моряки оставили на скобах вдоль поручня длинный багор. Мечом Дьюранд не дотянулся бы до грачей — может, выйдет багром? Резким движением молодой рыцарь схватил импровизированное оружие и замахнулся, метя в холодные змеиные глаза. Багор со свистом прорезал воздух. Птицы разлетелись в разные стороны — но лишь на один-два взмаха крыльев.

Перо, кружась в воздухе, полетело вниз.

— Кра!

Два грача повернулись друг к другу. Пока Дьюранд перехватывал багор поудобнее, готовясь к новому выпаду, они взмыли выше и принялись носиться над головой — широкими кругами. Полет их словно бы вызвал в ночи водоворот самой Преисподней — черной и холодной, точно зимняя полночь, шепчущей и свистящей.

Не успел Дьюранд понять, что происходит, как волосы у него схватились инеем. В ребрах заколол холод, а доски и брусья палубы покрылись иглами льда.

Воздух разрывал монотонный, хриплый смех грачей.

— Где дружба? — вопросил свистящий шепот откуда-то из глубины вихря.

— Где честь? — вторил ему другой.

Дьюранд взмахнул багром, однако грачиный вихрь выхватывал дыхание у него прямо с губ, высасывал жизнь. Дыхание жизни уносилось к небесам. Дьюранд снова вслепую сделал выпад.

— Заложники среди высокородных, брат. Сколь низкая интрига, — промолвил первый.

— Но он не глуп, нельзя сбрасывать его со счетов.

Шепот заглушал даже шум прибоя.

— Иной раз человек превращает друга во врага, братец.

Дьюранд чувствовал: еще миг — и он упадет. Сердце отчаянно билось в груди.

— А другой тем временем превращает его врага в своего друга…

Кипящая пустошь обрушилась, понеслась куда-то в небеса вместе с грачами. В голове звенел резкий смех. Две черные твари вспорхнули, застилая звезды.

* * *

Тук-тук-тук. Звук гулко дрожал в костях черепа. Молодой рыцарь лежал на палубе.