Пора предательства

«Выпь» блестела в последних лучах солнца. Дорвен подошла к кораблю и окликнула Одемара. Старый корабел поднес руку ко лбу, плененный добротой благороднорожденной женщины. Он был похож сейчас на краба, застигнутого врасплох.

Распущенные волосы Дорвен мягко сияли в янтарных лучах. Дьюранд отхлебнул вина из пущенной по кругу кожаной фляги и передал ее Ламорику.

— Источник всех моих бед можно проследить до одного-единственного дня, — промолвил Ламорик, в свою очередь прикладываясь к фляге. — Мы были в Эвенсенде на море. Отец устраивал мою свадьбу, и меня отыскал всадник с очередным посланием. — Он улыбнулся. — Помню, как мне впервые рассказали о готовящемся браке! Я как раз собирался откинуть полог шатра и выйти на ристалище в Беоране, как в шатер, точно призрак, просунулась голова Геридона. «Ваша светлость, покуда эта луна не миновала, отправляемся в Эвенсенд, и я еще полюбуюсь на вашу свадьбу». С одного моря на другое — за несколько дней. Мне пришлось спрашивать у него — а невеста-то кто?

Ламорик поднял флягу, молча показывая, что пьет за Дорвен.

— Повезло мне с его выбором. Но отец радел о сохранении наследства. Он ведь уже не молод. Матушка моя скончалась. Он хотел обезопасить свой род, своих подданных. На востоке он женил Лендеста на Гарелине. На западе — выдал Альвен за Ирлак. А я должен был на севере жениться на Монервее.

Вот это хитросплетение! Дьюранд поморщился.

— Все просто, — продолжал Ламорик. — Гирет получил бы родню во всех частях королевства. И так я очутился в Эвенсенде, сердце Монервея, в канун своей свадьбы. Уж коли отец считал, что у него есть долг перед таким беспутным сыном, как я, то мне следовало принять его дар обеими руками. Следовало доказать… ну, что бы я там ни считал нужным доказать. Однако потом пришли другие вести.

Густые тени лощины поглотили стоящую у берега «Выпь», а вместе с ней и Дорвен. Одемар уже непринужденно болтал с девушкой, жуя колбасу и сыр.

— В зал отца ворвались гонцы от Рагнала. Не прошло и недели с тех пор, как Геридон сообщил мне, что я женюсь, а границы уже были охвачены пожаром. Безумец Бороджин и Гейтанские принцы восстали, а потому был назначен общий сбор войска Эрреста. Отец не мог послать Лендеста, наследника, вести в бой пэров Гирета. Зато меня послать мог.

Ламорик усмехнулся.

— Ничего себе новости в канун свадьбы. И муж, и военачальник. Все сразу! Разумеется, это следовало отметить — как-то так я и рассуждал. Ну и нервничал, что уж там, в канун великого дня.

Когда Лендест вытащил меня из пивнушки, в которой нашел, свадьба пошла своим чередом. Помню множество обращенных на меня серых физиономий.

Вот так и вышло, что отец послал старого барона из Сванскин-дауна вести всадников Гирета. А вместо меня отправил королю мешок денег — пусть, мол, наймет достойного бойца. А ведь я мог бы поутру из бездельника превратиться в одного из величайших мужей королевства!.. Ну вот, что есть, то есть.

Дьюранд вообразил себе, каким мог бы стать Ламорик, сложись все иначе. Представил себе зрелого мужчину, способного нести груз ответственности, успевшего и сумевшего хорошенько узнать свою молодую жену. И все это было пущено по ветру — промотано за одну ночь беспробудного пьянства.

Ламорик несколько мгновений подержал флягу с вином перед носом, а потом швырнул через костер Бейдену.

— Кажется, минувший год научил меня уму-разуму.

Он выпрямился.

— Мне следовало сразу вам все рассказать. Это мои заботы, не ваши. Монарх должен узнать послание, но вы вовсе не обязаны следовать за мной.

Ламорик ободряюще взял Дьюранда за плечо и поднялся, чтобы идти в шатер.

— Вот что я скажу: поблизости хватает деревень, и в большинстве из них вы найдете господ получше, чем я, — отважных рыцарей из войска моего отца. Каждый может рассчитывать на самый наилучший отзыв о вас с моей стороны. Поручение отца — моя обязанность, не ваша. Трус я, что не признался раньше. Боюсь, долгая зима довела меня до отчаяния. Вы же возвращайтесь по домам, найдите себе господ и оставьте меня с моим дурацким поручением. В следующий раз, как увидимся, вместе с вами же над ним и посмеемся.

Отвесив всем поклон, Ламорик удалился. Остальные вскоре последовали его примеру и разошлись к своим шатрам и навесам.

Дьюранд следил, как Дорвен медленно идет по траве к шатру супруга.

* * *

Дьюранд лежал под ворохом мокрых одеял. Поднявшийся с Майденсбира холодный туман ломил кости.

Молодой рыцарь вдруг поймал себя на том, что думает об Альвен, темноволосой сестре Ламорика — той самой, что ради поддержания мира между знатными родами королевства вышла замуж за Ирлак. Он снова стоял в сумраке той башни в Ферангоре, где схватил Альвен за руку. Где успел взглянуть в ее полные отчаяния глаза — несчастная, должно быть, узнала его, вспомнила, как видела его в отцовских чертогах, — а потом нес караул под дверью темницы и слышат, как плачет ее ребенок.

Лощину Идолов наполнили голоса монахов-отшельников. Они не просто выводили Молитву Заката или Последних Сумерек, а час за часом сплетали гимны, не умолкая ни на миг.