Пора предательства

— Объедки — это да. Если они привыкли к сочным мясным косточкам, теперь наверняка изрядно оголодали. В эти дни дороги между озером и горами наверняка кишмя кишат бездомными — людьми и животными. — Он попытался улыбнуться. — Толпы народа пытаются добраться до родичей в других краях.

Подняв голову, он вдруг обнаружил, что снова видит собак — но уже впереди. Они кружили вокруг какой-то груды на ближайшем холме, на расстоянии броска камнем.

— Все тащат с собой инструменты, какие-никакие пожитки, — продолжал он. — Принц Эодан и король вконец перегрызлись.

Проезжая мимо собак на холме, Дьюранд разглядел торчащее вверх копыто: там лежала на спине убитая лошадь. Псы терзали ей брюхо. Звенело медью седло.

— Эрресту придется еще долгое время мириться с толпами Обездоленных.

Рядом с лошадью распростерлось еще какое-то тело: судя по клочкам синей шерсти, ее седока. Навряд ли их убили собаки.

— Наверное, они уже нашли его в таком виде, — проговорила Дорвен. Но стоило ей заговорить, вся стая на холме разом задрала морды и с нехорошими усмешками уставилась на Бледного и двух глупцов у него на спине.

Дьюранд дал коню шпоры.

* * *

Над пустошью сгустилась самая настоящая тьма.

Дьюранд скакал, горбясь в седле, а свора мчалась за ними следом.

— Дыши! Дыши! — говорила Дорвен.

Это он еще кое-как мог — но не более того.

Псы мчались ложбинками, стремительным потоком перетекали гребни холмов. И было их много — гораздо больше, чем рыскало вокруг дерева с висельниками. Подгоняя Бледного, Дьюранд видел мастифа с угольно-черной мордой, борзую, дога и боксера — иные отощавшие, поджарые, иные — массивные, точно быки. Походка у всех была какая-то разболтанная, точно сочленения их слабо соединялись меж собой. Дьюранд уже не сомневался: этак и упыри запросто завалят верхового, если им вдруг придет это в голову. Дорвен тем временем углядела и прямые доказательства этому: останки вьючных лошадей, обрывки упряжи и даже валяющийся на обочине железный шлем.

Она прижималась к его спине, покуда Небесное Око, все также скрытое тучами, не померкло окончательно.

— Слышал? — спросила Дорвен.

— Что? — Дьюранд огляделся по сторонам, слыша лишь шум дождя, да топот лап по камням. — Ничего не слышу.

Стая собак вытянулась двумя длинными флангами, готовыми вот-вот сомкнуться вокруг путников. В небесах таял последний свет.

— Дорвен, Владыка Небесный! Надо найти укрытие.

— Они, эти дьяволы, они нашептывают! — стояла на своем Дорвен.

Дьюранд моргнул. И услышал. Шипение — точно волны, накатывающие на каменистый берег. Шепот, ширящийся, наполняющийся жизнью, — он словно разливался впереди перед псами.

— Совсем как грачи, — промолвил Дьюранд. Шепот звучал все громче и громче.

— Я уже почти различаю слова, — проговорила Дорвен.

Дьюранд пришпоривал Бледного, уверенный, что в любую секунду во мраке сверкнут зубы. Длинные тени мелькали меж обгорелого утесника и папоротника, псы легко и стремительно преодолевали каждый подъем, огромными прыжками мчались по обе стороны от путников.

Дьюранд не мог больше этого выносить. Он уже начал думать, не скатиться ли с коня — выиграв для Дорвен несколько драгоценных моментов, пока Бледный не оказался в каком-нибудь узком ущелье, как вдруг Дорвен закричала, показывая на бледный силуэт, выступающий из тьмы на вершине холма:

— Дьюранд! Туда! Колокольня! Святилище!

И они помчались между стен и узких темных переулков к высокой белой башне. Во двор перед ней вели ворота. Почти окруженные стаей, Дьюранд с Дорвен ворвались в эти ворота и ринулись к черной двери в высокой стене святилища. Дьюранд неловко скатился на землю и налег плечом на дверь — но та оказалась открыта настежь: трюк, сыгранный с ним неверным светом. Он кубарем влетел внутрь, и Дорвен за ним.

Они оказались на святой земле, в доме Небесного Владыки. Дорога позади. Спасены!

Но едва Дьюранд успел облегченно вздохнуть, как первый пес уже проскочил в дверь. Дьюранд попятился.

— Дорвен!

В темноте Дьюранд наткнулся на какую-то огромную деревянную балку. Псы нападали со всех сторон, наполняя тьму острыми зубами и вспышками ослепительной боли. В проломы над головой виднелось небо: святилище было разрушено.

А потом балка за спиной у Дьюранда внезапно треснула. Весь груз стропил, распорок и перемычек обрушился на Дьюранда и окружавших его псов — сметая их, погребая их под собой. Он только и успел, что подумать о Дорвен. В следующий миг из тьмы над головой, на секунду вспыхнув, тяжко рухнул какой-то темный, массивный предмет — в волоске от пальцев Дьюранда. Среди развалин прокатился чистый, нестерпимо громкий звон. То был бронзовый колокол.

Звук этот разметал нападающих дьяволов. Он сшибал их с ног, отшвыривал прочь. Шепот их стих.

Шатаясь, Дьюранд приподнялся над обломками балки, но тут же рухнул. Все мышцы сводило от боли. Он хотел найти Дорвен — но даже имени ее произнести не мог.

Кто-то присел рядом.

— Дьюранд, дыши!

Мальчишеский плащ распахнулся, обхватывая их обоих. Дьюранд ощущал тепло тела Дорвен. Вокруг все иконы были перевернутые, белые статуи — обезглавлены.