Пора предательства

— Отведите детей в святилище, — проговорил Абраваналь. — Отец Оредгар, позаботьтесь о них.

— Наш друг Радомор отнюдь не несокрушим, — гнул свое Хонфельс. — Он попробовал сыграть в Акконеле по своим правилам — и не преуспел. Мы застали его врасплох и вырвали у него прекраснейшую добычу, какую только он себе замыслил.

— Отец, а мне обязательно?.. — раздался тихий голосок.

— Альмора, пожалуйста, ступай вместе с пажами и старым Оредгаром в святилище.

Настил тростников под щекой Дьюранда вдруг ожил: уховертки, мокрицы и несметное множество прочей ползучей мерзости хлынули наружу и поползли по корчащемуся от отвращения лицу молодого рыцаря.

— Скорее, Альмора, — поторопил герцог.

Металлическая летунья застрекотала под обугленными сводами. Но тут зал сотрясло так, что она подпрыгнула в воздухе. Где-то в отдалении хлопнула о косяк какая-то дверь — точнее, решетка.

Во втором ударе звучал треск ломаемого в щепы дерева и искореженного металла, стук падающих и скользящих тел. Дьюранду ничего не было видно. На герцогском возвышении с лязгом вылетело из ножен несколько клинков. Светлый тростник на полу отливал таким серебристым блеском, что больно было смотреть.

— Что это? — ахнул Абраваналь.

Нечто вошло в зал. Могучая поступь неведомой твари отзывалась дрожью в сломанных костях молодого рыцаря.

— Ни шагу дальше! — прогремел гофмаршал Конран.

Однако тварь не остановилась. Шелест и скрежет звучал все громче и громче.

Металлический кубок расплющился под когтистой лапой, что расшвыряла тростник на полу. Под прикосновением расщепленных когтей серые стебли становились мокро-черными. Дьюранд увидел медную проволоку, блестящую в узлах белой кости, качающуюся на полотнище кольчугу. А затем корпус ходячего ужаса качнулся вперед — огромный, иссохший, мертвый, томно упряжка боевых скакунов из гробницы древнего военачальника.

Извернувшись, чтобы получше разглядеть незваного гостя, Дьюранд свел на нет все усилия лекарей за целый день — но если чудовище явилось убивать, это уже не важно. Над туловищем, подобном останкам кита, торчала, покачиваясь и наклоняясь вперед, голова: узел клыков и шелковистой паутины. На уровне глаз старый шлем расщеплялся, образуя узкую прорезь. Змей, костлявое чудище, дьявол — кто бы это ни был, но он волочил свою тушу все дальше и дальше. И каким-то образом, не то по линии ссутуленных плеч, не то по ржавым и старым доспехам, Дьюранд узнал его: то был преображенный Паладин Радомора.

Чудище направлялось к герцогу и его свите.

— Владыка Небесный! — прошептал Абраваналь.

Септаримы встали вокруг герцога, заслоняя его собой.

— Именем Владыки Судеб, ни шагу дальше! — предостерег Конран.

Но чудовищный Паладин Радомора остановился лишь тогда, когда сам того захотел, хлеща длинных костлявым, проволочным хвостом по тростнику. На Дьюранда нахлынуло паническое, животное желание убраться, уползти отсюда. Лежащий рядом с ним и впрямь попытался: Дьюранд слышал, как он скреб по тростнику руками, подтягивал ноги.

Лишь через несколько мгновений Дьюранд вспомнил: ведь этот человек мертв.

— Стой! — возопил Конран.

Но скрежет и шелест, поднимавшиеся точно шепот по всему Расписному Чертогу, бросали ему вызов: то извивались на полу зала мертвые. Серые губы со свистом втягивали воздух в давно отвердевшие легкие.

И вот мертвецы хором заговорили:

— Его величес-с-с-тво Радомор, король Древнего Эррес-с-с-с-та, приветс-с-ст-вует тебя, Абраваналь, герцог Гиретский. Победа за тобой. Но недолго тебе нас-с-с-лаждаться ею. Его величество Радомор послал гонцов к каждому барону, рыцарю и воину, призывая их в свое войско. Больше не будет малых армий, собираемых втайне. Не будет сил, призванных шепотом. Его величество придет за тобой со всей мощью войска, собранного из его верноподданных. Собирая тех, кого ты пытаешься противопоставить разуму и справедливости, ты не спасешь свою седовласую голову, герцог Гиретский. Эти пепельные рыцари тебя не уберегут. — В мертвых голосах послышались насмешливые нотки. — Многие, мно-о-о-о-гие скоро присоединятся к нашему замогильному хору.

Дьюранд раздирал незажившие раны заново — лишь бы извернуться и увидеть серые лица.

И вот мертвецы, точно воздавая почести Паладину, сели. Ходячий ужас поклонился им, развел руки.

А потом над ухом Дьюранда раздался сдавленный рык:

— Раб! Раб изменников. Прекрати!

То поднялся на ноги Ламорик. И теперь смотрел в лицо врагу над спиной распростертого Дьюранда.

Паладин развернулся, текучим движением шишковатого хвоста опрокинув тяжелый стол. Нависая над разможженным плечом Дьюранда, огромное — больше быка — чудовище глядело на Ламорика. Здоровым глазом Дьюранд видел насквозь полую клетку костей, облаченную в кольчугу, шелк и ржавый венец. Откуда-то из глубины хрупких сводов исходил пронзительный свист.

— Передай своему господину, — прорычал, задыхаясь, Ламорик. — Скажи ему, что один раз мы его уже одолели. Может не трудиться идти в Акконель. Мы сами к нему придем!