Пора надежд

Все объяснялось просто; после суда Перси решил, что может рекомендовать меня клиентам для не очень сложных дел. Два года он с интересом наблюдал за мной, не позволяя чувству симпатии, — если таковое у него возникло, — повлиять на его суждение. Он подкидывал мне мелкие дела с гонораром в одну-две гинеи, чтобы я окончательно не пал духом, но дальше этого не шел. А сейчас, когда кто-то другой рискнул и дал мне возможность сделать первый шаг, Перси готов был рекомендовать меня для ведения таких дел, какие, судя по всему, были мне по силам.

Дело, о котором шла речь, исходило от стряпчих, никак не связанных о Энрикесом. По характеру своему оно было очень похоже на первое дело Чарльза и должно было принести мне тридцать гиней.

За год, прошедший между июлем 1928 года и июлем 1929 года, я заработал восемьдесят восемь фунтов, в том числе пятьдесят два фунта за два дела, первое из которых было поручено мне в июне. Это выглядело многообещающе. Я не смел еще признаться себе в этом, но верил, что мои испытания подходят к концу.

Глава 37 ОЦЕНКА ДРУЗЕЙ

Я скоро обнаружил, что одна удача влечет за собой другие. Перед перерывом на лето один из родственников Чарльза Марча поручил мне самое крупное дело, какое мне приходилось до сих пор вести, и почти одновременно я узнал, что скоро получу еще одно — от Энрикеса. Настроение у меня поднялось и, считая, что надо закрепить наметившийся перелом, я стал усиленно нажимать на Гетлифа. Я решил сыграть на его лучших чувствах и на этот раз не дать ему уклониться от своих обещаний; все складывалось в мою пользу, и я намеревался заставить Гетлифа мне помочь, У нас было несколько вполне откровенных и даже трогательных бесед. Я сказал Гетлифу, что не могу уйти в отпуск, если у меня не будет уверенности, что в будущем году я сумею заработать триста фунтов.

— Вы же знаете, Л.С., что в нашем деле никогда нельзя быть ни в чем уверенным, — заметил в ответ на это Гетлиф. — Каков, по-вашему, доход, на который я могу твердо рассчитывать? Каких-нибудь две-три сотни фунтов. А вы сами понимаете, что этого хватает лишь на питание. Мне, конечно, удается наскрести еще немного благодаря случайным делам. Но в смысле твердого дохода я не могу рассчитывать даже на то, что получает джентльмен, устанавливающий сумму моего подоходного налога. — Это сопоставление повергло Гетлифа в великое расстройство, и он помрачнел. — Кроме того, я подумываю о том, чтобы стать королевским адвокатом. А это значит выбросить верный кусок хлеба в окно. И все же когда-нибудь я, видимо, так и поступлю! Человек не дорожит тем, что имеет. Во всяком случае, скажу вам одно: если я стану королевским адвокатом, в конторе не будет недостатка в делах для таких людей, как вы.

— Но мне хотелось бы иметь их побольше уже сейчас, — заметил я.

— Нам всем этого хотелось бы, Л.С., — укоризненно произнес Гетлиф.

Но теперь я уже знал, как с ним вести себя.

— Послушайте, — сказал я. — На днях я получаю несколько дел. Чарльз Марч очень много сделал для меня — гораздо больше, чем я вправе был от него ожидать. Не меньше сделал и Энрикес. Теперь, мне кажется, пора бы и вам мне помочь. Ведь вы обещали выделить для меня несколько дел. По-моему, настало время сдержать обещание.

Гетлиф вдруг тепло улыбнулся и с искренней признательностью посмотрел на меня.

— Я очень рад, что вы так ставите вопрос, Л.С.! Я уверен, что вы говорите как друг. Люди называют меня подчас эгоистом, и это меня беспокоит. Ведь если я и поступаю как эгоист, то бессознательно. Я пришел бы в отчаяние, если бы это было в самом деле так. И я хочу, чтобы друзья одергивали меня, когда я, по их мнению, поступаю неправильно!

Однако на следующий день он мог рассуждать совсем иначе. Ходили упорные слухи, — насколько они были достоверны, не знаю, — что перед отпуском он обычно отказывался от дел, которые могли его задержать. Но он отказывался от них не в пользу способной молодежи, а в пользу пожилых и довольно посредственных адвокатов, работающих помощниками у каких-нибудь светил. Я предполагал, что эти слухи могут соответствовать истине: Гетлиф не желал уступать дорогу молодежи, стучавшейся к нему в дверь. И все же я решил заставить его сдержать обещание!

Я сказал Гетлифу, что не могу уйти в отпуск, и все же провел неделю в родном городе, с друзьями. Переехав в Лондон, я продолжал поддерживать с ними связь. Джордж Пассант раз в квартал регулярно навещал меня; сам же я ездил на родину только однажды, на несколько дней, в связи с одним мелким делом в Мидлендском судебном округе, которое предложил мне Иден. Многим мое поведение казалось необъяснимым, и они считали меня черствым человеком.