Пора любви

С первого же вечера, как только остались одни, они начали целоваться. И так, как с ней, ему ни с кем не было приятно. Они целовались без конца, нежно ласкали друг друга. Потом он не раз вспоминал сравнение одного из классиков русской литературы, будто влюблённые "подобны двум лейденским банкам,[7] поцелуями они разряжаются, а когда разрядятся полностью, прощай любовь". Но им тогда казалось, – и это чувство не пропало со временем, – что они так никогда и не пресытятся поцелуями.

Её крупный рот, пухлые губы казались ему верхом совершенства (и он в этом не обманывался). Любое прикосновение к ней убеждало его в бархатной нежности её кожи, в редком сочетании мягкости и упругости форм. Это доставляло ему неизведанное ранее и непередаваемое блаженное чувство. А то, что она не сопротивлялась его ласкам, всем своим видом проявляла и собственные чувства, было ему вдвойне приятно. Его возбуждение передавалось и ей. Своего состояния они не скрывали, да и не могли бы, если бы даже хотели, скрыть друг от друга. но была всё-таки какая-то граница, которую перейти они пока не стремились. Им и так было хорошо. Правда, иногда он пытался как бы посмотреть на её поведение другими глазами, не заблуждается ли он в своём увлечении. В какой-то момент, дня через 2–3 их знакомства, ему даже показалось, что она вообще через многое прошла и ведёт себя так с ним не с первым. Поначалу он испугался этой мысли, но потом кое-как утешил себя. "Если так, – подумал он, – попробую и я вести себя иначе." Он в тот же вечер предложил ей прийти к нему в номер гостиницы, в надежде, что ответ разрешит все сомнения. Произнеся это, он мучительно надеялся на её отказ. А когда пауза затянулась, он уже начал бояться, что она обидится и что он всё испортил. Тогда он поспешил неуклюже сгладить предложение пояснениями, что хотел он что-нибудь купить и вдвоём поужинать, как дома. В её отказе не чувствовалось обиды. Простота, с которой она это сказала, отмела сомнения, и стало ещё радостней.

Потом ещё, и не раз, он возвращался к этим сомнениям, а сколько-то времени спустя понимал, что их причина – не в ней, а в нём, в его большом чувстве. В такие минуты он чувствовал себя очень счастливым.

Так незаметно быстро, и в то же время – незабываемо, пролетели, как один день и как целая вечность, эти восемь дней, чудесных дней августа из жизни двух молодых людей, которые до того совсем не знали друг друга, а теперь им казалось, что они не расставались с очень давних пор, а это только усиливало горечь разлуки и неопределённость будущего, при том, что каждый из них возвращался в свой дом, а дома их – в разных городах, расстояние между которыми – почти тысяча километров… И всё-таки не будем драматизировать события, ибо не делали этого, в сущности, и они. Оба они были молоды, здоровы, оптимистичны, верили в своё счастье, по большому счёту не сомневались, что будет так, как лучше, и знали, что вешать нос – только усугубить ситуацию. Поэтому они старались делать вид, и даже говорить слова, что расстаются ненадолго, что стоит только захотеть!.. Понимали они и то, что соединть судьбы, даже если они очень нравятся друг другу, надо после хоть какой-то проверки временем, какого-то испытания, чтобы не ошибиться. Так что, кто знает? Может быть такое расставание, – могли утешать они себя, – в чём-то ещё и к лучшему. Ясно было тем не менее одно: они ни минуты не сомневались до конца, надеялись, что как-нибудь всё образуется и они опять будут вместе.

2

Позади осталась Одесса – город тепла и безоблачного неба, город солнца и моря, город юмора и хорошего настроения, город их любви – их город!

Каждый из них вернулся в свой город, к своим делам, своим родителям, своим друзьям…