Попытка вторжения

— Что, хлещет? — прохрипела комендантша, зажимая свою шею — под пальцами было горячо.

— Эй, енот, иди, будем башку Леди привязывать, пока вовсе не отвалилась, — пригласила коки-тэно. — Вообще, там только кожу сняло, везучая Светлоледя, этого не отнять…

Мин спешно бинтовал, Лоуд наблюдала за обстановкой, естественно, не забывая напоминать, что в таких случаях повязку надлежит затягивать потуже, а то может вовсе соскочить.

— Теперь голова не вертится, — прохрипела Катрин, надевая шлем. — Что там в предполье?

— Все плохо, — заверила оборотень. — Я тут вообще никого не вижу. Только вопят у главных пещер, да побитые хвостачи по камням ползают. И добейте нашего ющеца, а то он расскулился, аж в ушах режет. У меня, кстати, тут с вами вообще уши спортились.

Мешконосец действительно корчился на полу, придавленный трупом краснача и душераздирающе стонал.

Катрин с главным пулеметчиком скинули мертвяка, освобождая военнопленного.

— Ой, помиру, добевати менэ, — стонал несчастный на языке, глубоко чуждом долине реки Кроличья.

— Да ты поспокойней, вполне еще жив, — заверила Катрин.

При попытке его посадить, раненый взвыл.

— Хвост ему оттоптали, — догадался Мин.

— Кладем тылом кверху, — скомандовала Катрин. — И иди к технике, я его уйму.

Хвостач лежал на забрызганной кровью крышке стола и тихо всхлипывал.

Катрин набрала в уцелевшую кружку немного воды и спросила по-русски:

— Пить хочешь? Давай, успокойся.

Пленный глотнул и прошептал:

— Повбивайтэ. Все одно не жилець. Приречений я без побратимив, почнеться агония, навищо таки тортури.

— Надо будет, добьем. Зовут-то как?

— И-волинтер 1055, Илья я, ой, — несчастного передернуло. — Илля, я, Илля!

— Корежит, значит, с дикарского языка? Ладно, на мове размовляй. Я вполне понимающая.

— А ви звидки? — прошептал хвостач.

— Сам-то как думаешь?

— Москали? Та звидки тут⁈

— Куда же от нас, клятых, деться? Сам-то откуда?

— 3 Харкова. А ви звидки припливати?

— Чисто проездом. А ты что заканчивал? Вроде образованный?

— ХАЫ. Четвертий курс. У магистратуру збирався.

— К бриттам в магистры, что ли? И как евроинтеграция? Офигительно горд ускоренно ассоциированным хвостом?

— Це тимчасово. Королева обицяла…

— Я в курсе. Новые земли, хутора, рассвет демократии, Нью-Кыив и льготное кредитование закупок сельхозтехники.

— Та звидки ви… ФСБ⁈

— Нет, я домохозяйка-общественница. Что с тобой делать. Десять Пять Пятый?

— Добейте. Боляче… моторошно…

В содержательную беседу влезла Лоуд, умело вытряхивающая очередного мертвеца из одежды:

— Не пойму, чего вы там бормочите, но сдохнет красавец. У самцов любой хвост ющецово чувствителен. Вон как кровью исходит.

Дамы посмотрели на круп пленника — остатки хвоста выглядели безобразно. Несчастный застонал, тоже пытаясь разглядеть увечье.

— Не жилец наш шмондюк, — резюмировала Лоуд, швыряя очередные брюки в кучу одежды. — Даже жаль, мешок он старательно волок. Подучить бы подзаглотника, толк бы вышел.

— Ты, милосердная, какого хрена над мертвыми измываешься? Устроила некрофильский стриптиз.

— Ничего я не устраивала. Куртку себе подбираю. Если этак пойдет, я вообще без красного останусь.

— Ты в их содранных штанах куртку подбираешь?

— Штаны для порядка. Тут в карманах всякие разные разности попадаются. И вообще интересно. Ты ихние нижние портки видела?

— Видела.

— Вот я и говорю — смешная ющецовость. И вещицы интересные, — Лоуд показала табакерку и маленькую, обтянутую кожей серебряную фляжку.

— В посудине есть что-то? — уточнила Катрин.

— Булькает.

— Давай сюда.

— Э, что за ублёвость? Этого красноча я сама на нож взяла — вон в нем моя дырка.

— Не кудхай, флягу верну. А спиртным поделись.

— Это что, на жопу мешконосцу тратить? — возмутилась догадливая коки-тэно.

— Эксперимент проведем.

— Не потрибно знову експеримент! — испугался Илля Десять Пятьдесят Пять.

— Нужно! — вдохновилась Лоуд. — Мы вот на салми с парусом экспериментировали — не фрух, что помогло, но было очень интересно.

Тянуть не стали: прихватили ремнями хвостача за руки за ноги к столу, Лоуд заткнула взвывший рот страдальца толстой стопкой галет. Мин успел подточить свой нож. Собственно, ампутацию закончили в полминуты. Больной мычал-кашлял, дробил зубами галеты, а пострадавшее место уже было продезинфицировано и зашито. Шов залепили крест накрест лейкопластырем.

— Даже странно, — заметила Лоуд, зашвыривая останки изломанного хвоста к мертвецам. — Был ющецовенький, но дарк. А теперь просто тощая мужская жопа. С крестом.

— В жизни полно всякого трансцендентального, — согласилась Катрин.

Прооперированного сняли со стола, чтоб в бою не мешал, сунули в угол. Десять Пять Пятый обнял съестной мешок и рыдал, дожевывая свой кляп.

— Опыт правильный, может и выживет доходяга, — пробурчал Мин, горестно озирая вверенную батарею. — А нам-то что делать? Боевые резервы на исходе.

С пулеметной батареей действительно обстояло не очень: один МК-2.2 опрокинуло взрывом, другой испускал дух, в смысле пар, — поврежденные трубки и клапаны потеряли герметичность, давление в котле стремилось к нулю.