Попытка вторжения

Вспоминалась другая весна, теплая, в блеске воды лагуны тысячи лагун, в легкости давно ушедшей жизни. Нет, ну к чему шмондичать, к давно сгинувшему возвращаться?

От задумчивости мысли неуклонно в прошлое уплывали. Давно такой весны не было, чтоб вообще не понималось: есть цель или кончилась? Да, мир большой, а сколько по нему ни иди, рано или поздно сама себе на хвост наступишь.

Проносилась в небе пара бакланов: заглядывали в лодку, примерялись. Дрессированные засранцы, с кораблика этого двойного само-летящего. С командой понятно — те самые подзаглотники, что внезапно повязали напарников на берегу у зассаных Ливней. Ловко вышло, того не отнять. Порезать бы им горлы, да смысл какой? Опять же Белобрысая там. Подобраться будет трудно.

Мысли опять свернули на нехорошее, и Лоуд, поморщившись, повернулась набок. Что-то чересчур философской задача выходит. Тот случай, когда недурно было бы с боредом поболтать-обсудить: в свое время бескрылый смешной философской науки восемь тухлых бочек сожрал. Но при надзирателе о важном не поболтаешь. Сиди, сама себе голову кипяти…

В ночи сделали невеликую остановку: корабль отдал якорь, оттуда спросили, как насчет ужина. Выяснилось, что запах был от лепешек, что очень странно «пышками» назывались. Впрочем, салми спокойно качалась на волнах, желудок сидел на месте и сдобный запах можно было выносить спокойно. Пышки со сметаной и крепким травяным настоем ушли хорошо. Надзиратель тоже жрал исправно — и куда в него короткого столько лезло?

— Луны ждать будем, — пояснил сторож, облизываясь. — А не повезет, так до рассвета здесь проболтаемся.

— Чего это вдруг? — подпустила побольше недомыслия Лоуд.

— Сама знаешь, в устье речки на ощупь лезть глупо, — снисходительно заметил коротышка. — Дальше спать будем или чего?

То, что эти шмондюки едва ли не каждую твою мысль знают, порядком раздражало. Лоуд понимала, что напарник такое обстоятельство вообще с трудом выносит. Мокнуть бы надзирателя в волну да подержать, пока из лохматого зада пузыри не забулькают. Нарядился еще, красавец, в косматость зверьковую. Чья шкура на нем — вообще не поймешь. Хотя ночь прохладная, косматость к месту.

— Что там спать, выспались уже, — ухмыльнулась Лоуд и достала из-под банки лесу с крючками. — Делом займемся. А то сегодня пышки, а завтра вообще могут обделить.

— Не обделят. Да и энзэ у нас есть, — заверил коротышка.

— Чего у нас? — подозрительно уточнил боред.

— «Неприкосновенный запас» — Мин пихнул сапогом один из мешков. — Харч на всякий военный непредвиденный случай. Да вы давайте, закидывайте. Дело хорошее.

Лоуд наживила, забросила — успокаивающе поднимали лодку волны, долетал шум берегового прибоя. Есть в этом мире, как говорит боред, «отмеренная свыше стабильность», и на сердце от этого легче. Главное, чтобы Логос и иные боги-вонючки пореже вмешивались.

Лоуд держала лесу — место для стоянки выдалось не особо безнадежное. На мелкого тинуса или окуня-шишкача вполне можно рассчитывать. Соседи негромко перешептывались: Мелкий о траве-приправе рассказывал. Бескрылый утверждал, что лучше быстрого маринада для рыбы еще ничего не выдумали. Самцы всегда одинаковы: или о блуде, или о жратве. Кто б понимал, что рыбная ловля и ритуалом бывает…

Прикосновение к сапогу было чуть ощутимым — боред подавал знак. Лоуд выждала, ненароком оглянулась. Ну, опять Белобрысая Леди на корме сидит — там хитрая ступенька из металла. Наблюдает, значит. Днем тоже регулярно на тот насест наведывалась, раз даже с сопливым детенышем заявилась. У Лоуд мелькнула нелепая мысль: не Ледин ли отпрыск? Уж очень по-свойски за шиворот придерживает. Нет, глупость. С чего это она со своим детенышем будет на дело отправляться? Совсем спятил Логос-шмондюк — ну вообще ничего у них не разгадаешь. Имелась догадка, что Леди в родственных связях с одной из девок — тоже белобрысой и отдаленно похожей. Вроде сходилось, но не очень. Интересно будет с Уксом обсудить, но не сейчас, конечно…

…Шишкач взял уверенно. Советчики руководили:

— Изматывай!

— Под борт не пускай, оборвет!

Лоуд направила знающих говорунов на далекое подзаглотье, без спешки вываживала. Покосилась на корму корабля: командирша стояла, вглядывалась в возню. Нет, ну что в ужении такого подозрительного и преступного?

Шишкача втащили в лодку, почти сразу попался еще один, поменьше. Лоуд привычно потрошила рыбу, Укс в два счета навел в котле соус-маринад, коротышка достал свои нахваленные сушеные травы — пахнуло пряно и аппетитно.

— Во как мгновенно пластуешь, — Мин заглядывал под руку.

— Что хитрого-то? — скокетничала Лоуд, уже обмывая за бортом нож.

Ломти большего окуня плюхнули в маринад, меньшего коротышка взялся портить травой.

— Слышь, Лоуд, угощать-то будем? — прошептал Мин.

— А госпожа-леди, что, такое жрать станет? — хмыкнул боред.

— Так хорошая же рыба, — удивился коротышка.

— Мы что, мы со всей готовностью, лишь бы Светлая Леди не побрезговала, не вздумала, что отравить норовим, — напомнила Лоуд.

— Травить вам нас рановато, к этому делу вы попозже обратитесь, — рассудительно заметил Мин.