Попытка возврата – 3

– Что же касается так нелюбимых тобою партийных работников... А ты учитываешь, что у них нет права на ошибку? Вообще нет? Авиаконструктор, к примеру, если сильно ошибется, то максимум что ему грозит, так это "шарашка". А если ошибется партийный работник? Ведь не зря про них говорят – "открыл рот – рабочее место готово".

– Говорят как раз таки про "закрыл рот"...

– Это непринципиально. Так вот, если этот рот хоть в чем-то ошибется при донесении идеи партии, то поблажки не будет. Поэтому люди в основном просто боятся допустить ошибку. Но в чем-то ты прав – очень мало осталось среди партапаратчиков, по-настоящему инициативных людей. Ведь самое интересное, что были разосланы циркуляры и рекомендации по подготовке населения к реформам. Только срабатывали они через раз. Те, кто действительно горел своей работой, сделали все, чтобы информация сработала, как задумывалось. А остальные... им ведь ничего не надо. Только паек, власть и привилегии, на остальное им плевать. Нет, они делают свое дело, но очень косно, потому как превратились за эти годы в ярых коньюктурщиков.

– Понятно – откинувшись на стуле, я заложил руки за голову – коньюктурщики тебе не нужны. Тебе нужны креативщики.

– Кто?

Стас перестал вещать и несколько секунд шевелил губами, бормоча:

– Креатив... ага... созидание... творчество... Английское слово? Но, ты опять прав! В этом деле нужны именно творческие люди, которые будут ежесекундно отслеживать настроения в обществе и моментально реагировать на все изменения на местах. Не с недельной, месячной или полугодовой задержкой, а именно моментально! И это ведь не только внутри страны делать нужно, но и по всему миру. Вот сейчас у нас задача – создание положительного образа СССР в глазах мировой общественности. Ну, пока мы немцев бьем, это сделать довольно легко. Но ведь, насколько я знаю, после этой войны, начнется "холодная". А это значит, что из первой задачи вытекает вторая – недопущение "холодной войны". И мы уже начали работу в этом направлении.

Я заржал и ответил:

– Видел, видел, как америкосы, за нашими штанами охотятся.

– Во – Тверитин поднял палец – это мелочи, но из таких мелочей и складывается идеологическое воздействие. В данном случае – пропаганда советских "невидимок" как самых сильных, умелых и страшных бойцов. Люди всегда тянутся к чему-то сильному и героическому, поэтому детали вашей униформы настолько популярны. Каждый хочет хоть как-то приобщиться к живой легенде. А вот, к примеру, на Тихоокеанский ТВД, где о террор-группах слышали только краем уха, но куда идут наши военные поставки, в стволы некоторых минометов, вкладывается завернутая в ветошь бутылка водки. И записка, написанная женским или детским почерком. Что-то наподобие – " to dear american brother-in-arms". И это тоже капля на наши весы. А из таких капель и складывается мировое общественное мнение.

– Мда...

Я только удивленно крутил головой, слушая разошедшегося Стаса. Блин! А ведь действительно – вот так вот, по мелочи, по чуть-чуть, постепенно преподносить миру облик измененного Союза. Нас представляли зверями и дикарями, а что если все переиграть? Нет, варварами сразу нас считать не перестанут, но если это повернуть в свою пользу? Создать, так скажем, совершенно новый облик советского человека, в глазах мировой общественности.

Когда я озвучил эту идею Тверитину, он только хохотнул:

– А мы что делаем? Видишь ли, я читал записи твоих бесед и понял одну интересную штуку. Если опустить наши природные богатства и территории, то знаешь, почему к нам такое отношение на западе?

– Потому что они – козлы!

– Это тоже опустим... А к нам так херово относятся, даже не столько из-за коммунистической идеологии, а просто из-за того, что мы – белые.

Я удивился:

– Это, в каком смысле?

– В самом обычном. В смысле – цвета кожи. Внешне ведь, мы ничем не отличаемся от европейцев и они подсознательно ждут схожих с ними поведенческих реакций, а их нет! – Стас хлопнул себя кулаком по ладони, продолжая – Нет, потому что у нас совершенно другой менталитет. СОВЕРШЕННО. И вот когда до них дойдет, что мы пусть и белые, но ДРУГИЕ, то отношение поменяется. Ведь, к примеру, к тем же японцам до войны не было никаких претензий. Да, делают харакири – несколько конечно варварское занятие, но это традиция и поэтому воспринимается европейцами спокойно. Кланяются безостановочно, орут в самых неожиданных местах, едят всякую гадость. Но это совершенно никак не влияет на отношение, потому что европейцы внутренне к подобному готовы и воспринимают такое поведение как само собой разумеющееся. А вот по отношению к нам – влияет и еще как!