Попытка – не пытка

– Ну как у Ленина с Крупской, – рассмеялась я. – Или это легенда, что у них обручальные кольца из медной монеты были сделаны?

– Да… Действительно, что-то такое, кажется, было… Но сейчас не семнадцатый год, чтобы нищету пропагандировать. Советский народ должен быть нацелен на процветание, но без ухода от коммунистических ценностей. Поэтому платье тебе сшили красивое, кольца у нас будут золотые, а на шее у тебя, увы, никакого колье не будет. Хотя… Выглядело бы это неплохо… – Он окинул меня взглядом удовлетворенного эстета. – Все! Ехать пора…

Ровно в полдень мы вышли из автомобиля и на глазах изумленных прохожих прошли в районный отдел ЗАГСа, сопровождаемые наиболее приближенными к Сталину представителями Политбюро. Среди них был и Каганович, которого теперь, после того как выяснилось, кем работал мой двоюродный прадед, я воспринимала как своего личного врага. Что касается остальных, то к ним я уже давно научилась относиться индифферентно, при этом полностью никому не доверяя, поскольку слишком много читала о них в своей реальности. Следуя линии поведения, которой решила придерживаться, внешне я старалась изображать из себя полную дуру, влюбленную в Сталина до потери пульса и готовую на все ради того, чтобы ему угодить. Думаю, я была очень убедительна, поскольку достаточно быстро добилась того, что практически все стали смотреть на меня с каким-то дружеским состраданием, за исключением, правда, все того же Кагановича, который явно меня недолюбливал.

Пройдя до безобразия сухую процедуру оформления наших отношений и приняв вполне сердечные поздравления присутствующих, мы добросовестно дали возможность фотокорреспондентам запечатлеть нас на пленку и вышли на улицу. Вокруг здания собралось много людей, до которых уже, как видно, долетел слух о том, что Отец народов взял себе новую жену. Некоторые из них, в основном женщины, разглядывали меня с восхищением, скорее всего, благодаря неординарному для этого времени свадебному платью и шикарной прическе. А остальные были поглощены восторженным созерцанием Сталина, что, естественно, не могло не говорить о его культе личности, который процветал и креп, несмотря на репрессии 1937 года.

– Это ничего, что на нас люди смотрят? – шепотом спросила я у своего благоверного, когда мы подходили к машине.

– Пусть себе смотрят. Теперь у них еще один повод будет завтрашние газеты читать.

– А другой какой повод?

– Снижение цен на продукты.

– Это ты в честь нашей свадьбы? Да? – наивно предположила я.

– Нет. Это запланированный процесс. Простое совпадение, – сказал он и помог мне сесть в автомобиль.

Когда мы вернулись на дачу, мне оставалось пятнадцать минут до отправки в 2010 год.

– Ты домой будешь заходить? – спросил Сталин, обнимая меня. – Если хочешь, отдохни там пару часов. Я не возражаю.

– Скорее всего, нет. Куда я там денусь в таком виде? Дома Глеб с Машей. Лучше им меня не видеть. Если только не случится чего-то из ряда вон выходящего.

– Хорошо. Сама смотри по обстановке. Главное – чтобы ты была здесь, как мы договорились.

Через некоторое время таймер перенес меня в будущее.

* * *

– Боже ж мой! – воскликнул Натаныч, увидев меня. – Вот уж не знал, что в таком расфуфыренном виде кто-то в 1937 году замуж выходил! А где корона из Алмазного фонда?

Я с улыбкой посмотрела на него:

– Сталин сказал, что нам негоже отступать от коммунистических ценностей и опускаться до империалистической помпы.

– Это он зря. Такая женщина, как ты, заслуживает империалистических подарков.

– Да, только, как это ни странно, за всю жизнь, кроме проповедующего коммунистические ценности Сталина, мне никто этих шикарных империалистических подарков не делал. И я тебя прошу! Вот только сегодня не надо мне рассказывать о том, что их сняли с мертвых тел расстрелянных интеллигентов. Тем более что он объяснил мне, откуда они взялись на самом деле.

Натаныч демонстративно схватился за голову и наверняка хотел брякнуть какую-то гадость, предварительно допросив, из какого государственного фонда мое кольцо и прочие дары вождя, которые я ему, по счастью, не показала, но тут я решила, что больше не могу быть вдали от своего теперь уже законного мужа, и сказала:

– А сделай-ка и ты мне подарок. Отправь меня назад, причем молча и быстро.

Подавив кипящие внутри страсти, поборник чужой нравственности недовольно фыркнул и без долгих разговоров закинул меня в 1937 год.

Сталин был в отличном настроении. Расспросив о том, чем я занималась дома, он стал меня инструктировать:

– Сейчас в Георгиевском зале нам предстоит политически важное мероприятие. Приготовься к тому, что это будет долго. Нас будут поздравлять представители не только союзных республик, но и автономий. Если очень устанешь, скажи мне. Тогда я отведу тебя куда-нибудь отдохнуть. Но лучше, если ты постоянно будешь рядом. От тебя требуется только одно. Улыбайся и помни: на тебя вся страна смотрит. И пусть они видят, что я не силой тебя заставил замуж выйти.