Попытка к бегству

– Значит, так, – сказал он. – Сначала – Саул.

Вадим, надувшись, смотрел перед собой. Антон включил бортовой радиофон и настроился на волну скорой помощи.

– Пункт одиннадцать-одиннадцать, – сказал спокойный женский голос.

– Требуется врач-эпидемиолог, – попросил Антон. – Заболел человек, вернувшийся с новой планеты земного типа.

Некоторое время приемник молчал. Затем голос удивленно переспросил:

– Простите, как вы сказали?

– Видите ли, – объяснил Антон, – у него не была привита биоблокада.

– Странно. Хорошо… Ваш пеленг?

– Даю.

– Благодарю, приняла. Ждите через десять минут.

Антон поглядел на Вадима.

– Не дуйся, структуральнейший, обойдется. Пойдем к Саулу.

Вадим медленно выбрался из кресла. Они сошли в зал и сразу увидели, что дверь в каюту Саула открыта. Саула в каюте не было. Не было и его портфеля и бумаг, а на столике лежал скорчер.

– Где же он? – спросил Антон.

Вадим бросился к выходу. Люк был вскрыт, снаружи стояла теплая звездная ночь. Громко кричали цикады.

– Саул! – позвал Вадим.

Никто не отозвался. Вадим в растерянности сделал несколько шагов по мягкой траве. «Куда же он ушел, больной?» – подумал он и снова крикнул:

– Саул!

И снова никто не отозвался. Налетел теплый ветерок и нежно погладил Вадима по лицу.

– Димка, – негромко позвал Антон, – поди сюда…

Вадим вернулся к освещенному люку. Антон протянул ему листок бумаги.

– Саул оставил записку, – сказал он. – Положил под скорчер.

Это был обрывок грубой серой бумаги, захватанный грязными пальцами. Вадим прочел:

«Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто дезертир. Я сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду… Прощайте. Ваш С. Репнин».

– Слушай, он совсем больной, – сказал Вадим растерянно. – Бежим его искать!

– Посмотри на обороте, – сказал Антон.

Вадим перевернул листок. На обороте большими корявыми буквами было написано:

«Господину рапортфюреру

обершарфюреру СС

господину Вирту

от блокфризера шестого блока

заключенного № 658617

ДОНЕСЕНИЕ

Настоящим доношу, что по собранным мною наблюдениям заключенный № 819360 не является уголовным по кличке «Саул», а есть бывший бронетанковый командир Красной Армии Савел Петрович Репнин, взятый в плен немецкойармией еще подРжевом в бессознательном состоянии. Указанный № 819360 есть скрытый коммунист и, безусловно, вредный для порядка человек. Он мною уличен, что готовит побег и участвует в той группе, про которую я Вам доносил в донесении от июля сего 1943. И еще настоящим доношу, что они готовятся…»

На этом текст обрывался. Вадим уставился на Антона.

– Не понимаю, – сказал он.

– Я тоже, – тихо сказал Антон.

Яркий свет упал на поляну. Над «Кораблем» медленно снижался санитарный «Огонек».

– Объясняйся с врачом, – сказал Антон с неопределенной усмешкой, – а я пойду и свяжусь с Советом.

– Что же я ему объясню? – пробормотал Вадим, глядя на клочок бумаги.