Попугай с семью языками

По радио каждые полчаса слышалось: «Паяцы с Виуэлой!». Сообщали также о коммунистическом заговоре в Лоте. Множество агитаторов с семьями отправлены на военную базу Писагуа. Организованы курсы первой помощи, созданы ячейки гражданской обороны. Начато ускоренное строительство бомбоубежищ. Третья мировая война неизбежна… Дикторы читали комические куплеты Непомусено Виньяса, звучали военные марши, перемежаясь со смехом паяцев, голос Виуэлы то и дело повторял: «Союз Власти и Смеха». Разорваны дипломатические отношения с Югославией и Чехословакией.

Вечером цирк был покинут. Поздним вечером паяцы, укрывшись среди развалин «Ареналя», увидели подъезжающий грузовик с красными знаменами. Группа солдат, переодетых рабочими, с криками «Долой Виуэлу, да здравствует Тито!», «Смерть паяцам!», «Война, война!», стали метать бутылки с коктейлем Молотова, изрешетив повозки автоматными очередями. Занялось пламя. Грузовик уехал и сейчас же появился другой, с журналистами. Вспышки. Цирк превратился в гигантский костер. Завтра возмущенный народ узнает, что группа коммунистических бандитов, посланных бежавшим из страны Неруньей, убила честных патриотов, паяцев из цирка «Люди-попугаи». Начато расследование. Преступников найдут. Население скоро забудет обо всем, — но не полиция. Она разыщет фотографии каждого из членов «Общества цветущего клубня», и тогда пойдет жестокая охота. Им придется скрываться, как Нерунье, пробираться на юг, чтобы отыскать какой-нибудь горный проход и уйти в Аргентину. Что еще остается? То, что раньше было игрой и весельем, стало теперь горькой нуждой. Действительность мало-помалу настигала их.

Фон Хаммер внезапно издал вопль и поспешил к горящему цирку, а за ним и все остальные. Перед огнем сидел паяц Пирипипи и точными, экономными движениями раздевался. Он опустил на землю сомбреро, спрятав в него черные очки и оранжевый парик. Снял десятиметровой длины перчатку, свернутую под рукавом. Поставил ботинки, положил куртку и брюки, а на них- воротничок, гигантскую бабочку, женскую юбку, коробочку с гримом и деревянный поднос с монетами. Иссушенный старостью, Пирипипи смело приблизился к огню и добрался до центра арены спокойно, словно и не было никакого пожара. Помешать ему было невозможно. Эми и Эмма забренчали на гитарах песнь в честь Божества. Тело Пирипипи уже занялось. Он встал на колени, поставил ладони на горящий пол, прислонился к нему затылком — и легко, почти без усилия, сделал стойку на голове, прямой и неумолимый, как стрела… На рассвете, когда от цирка остались головешки с пеплом, обугленное тело превратилось в ось солнечных часов. Длинная тень остановилась на фон Хаммере. Не говоря ни слова, он разделся и стал натягивать на себя наряд слепца. Потом открыл гримировальную коробочку и накрасился — в точности как Пирипи-пи. Надев темные очки, он стал между Эми и Эммой и, не попрощавшись, ушел, звеня монетами.

Непомусено Виньяс, павший духом, тщетно искал возможности оправдаться: никто не хотел его слушать. В конце концов, он понял: его преследуют по-настоящему, всерьез. Он — политический преступник. Этот статус, которого Виньяс так долго добивался, теперь вызывал у него животный страх. Печень ныла, язык был обложен, изо рта несло гнилью. Единственный, кто изредка удостаивал его своим вниманием, был любезнейший вице-председатель сеньор Вальдивия. Дон Непомусено так нуждался в поддержке, что, не колеблясь, повысил его в звании. Но продвижение вверх по служебной лестнице не улучшило настроения хромого:

— Ты повел себя, как настоящий мудак. Что, ты и вправду такой или только вид делаешь? Если ты — кучка дерьма, зачем ругать подошву башмака? Тебя сровняют с землей, и все. А теперь все мы расплачиваемся за то, что кому-то захотелось поиграть в героя!..

Непомусено Виньяс поглядел на приятеля — того прямо-таки трясло от гнева — и ответил с улыбкой побитого пса:

— Ты прав, друг мой. Мы пропали, и все из-за меня.

Вальдивия застыл на месте. Никогда еще он не слышал от председателя таких простых и человеческих слов. Его пробрал страх. Может быть, поэт болен?

— Ну, не преувеличивайте, дон Непо. Вы верите в Муз, не так ли? Они помогут нам…

Непомусено, содрогаясь, повторил:

— Музы?..

И залился громким, режущим ухо плачем, словно младенец.

Под оглушительные трели Толин сажал в клетку своих кенаров, рассчитывая сойти за торговца птицами. Акк подошел к нему и посоветовал, ввиду чрезвычайных обстоятельств, в самом деле продать их. Скрипач заявил, что скорее проглотит их всех, прямо с перьями, и что Акку лучше заткнуть свой грязный рот, не идущий ни в какое сравнение с птичьим клювом.