Попробуй меня разлюбить

— Постоять на линейке час я могу и в юбке, — пожимаю плечами, хотя на самом деле мне было просто не до платья, поэтому я отправляюсь сегодня в школу, как и все дни до этого, в форме. Разве что в более праздничной ее вариации.

Хотя я одна из тех, кто выпрашивал у директора послабление, чтобы появиться на последней линейке не в школьной форме, а коктейльном платье, а теперь вот предаю девчонок, выходит…

— Ох, выдумщица ты моя. Вся предвыпускная школьная суета, один раз бывает.

Получаю от мамы поцелуй в щеку и крепко обнимаю ее за шею.

Хотя если глобально, то наша линейка в красивых платьях действительно ограничится лишь вальсом и поздравлениями в школьном дворе. На время после линейки мы и правда уломали родителей, чтоб те отпустили нас потусить одних. Честно, особо против никто не был. Все эти тети и дяди жутко занятые, поэтому им лишь в кайф побыть в школе пару часов и свалить дальше зарабатывать свои миллионы.

Правда, вот моя мама расстроилась. Полвечера мне мозг полоскала. К счастью, папа был за наше с классом решение.

— Катерина, пиджак забыла.

— Ну какой пиджак, пап? — запрокидываю лицо к голубому небу, на котором ни тучки. — Жара такая.

Юркаю в машину и сразу хватаюсь за телефон. Пишу Тимохе, спрашивая, где он. Они с Аринкой за эти полгода все же начали встречаться. Только этот говнюк накосячил. После первой же ссоры чуть не оттр*хал нашу Яночку. Горе-одноклассницу, которая в этого дебила уже второй год влюблена.

Так что у брата сейчас тоже настроение на нуле, как и у меня.

Как только наш «Майбах» останавливается за воротами школы, взгляд моментально выхватывает из толпы Кайсарова. Все приехали с родителями, а он один. Сердце тут же сжимается. И плевать на любые обиды. Мое сердце не покрывается коркой льда, даже когда к нему подходит Ксюша, та самая рыжая гадина. Она улыбается, а потом он ей что-то говорит.

Ксюша меняется в лице, кивает и торопливо уходит. Мне кажется, что даже плачет.

Выбираюсь из салона и жадно хватаю ртом теплый летний воздух. Главное сейчас — улыбаться.

Мы сбиваемся в кучку с Азариными и Громовыми. Тим с Аринкой стоят с таким видом, как будто их чем-то сильно огрели по голосе. Бедные мои. Тоже мучаются.

На заднем школьном дворе выстраиваемся в линейку, не по росту, а по личным симпатиям. Кайсаров сам ко мне подходит и встает рядом.

Сердечко снова сжимается. Мы так близко. Я чувствую запах его туалетной воды, тепло, которое от него исходит, и медленно схожу с ума. Хочется заглянуть ему в глаза или просто посмотреть, украдкой. Но я не поворачиваю голову, фиксирую пространство прямо перед собой, а потом вздрагиваю.

С губ срываются нечленораздельные звуки, а рука Дана в этот момент еще крепче сжимает мою ладонь. Он взял меня за руку. Сам.

Не звонил, не писал, а теперь…

Оттягиваю на себя капельку инициативы и переплетаю наши пальцы. Замечаю, что Кайсаров улыбается.

Когда звучит мое имя и мне нужно идти к директору за какой-то грамотой, я боюсь сделать шаг, потому что мне кажется, как только сдвинусь с места, все исчезнет. Все это окажется сном.

Нерешительно поднимаюсь по ступенькам. Выслушиваю поздравления Арно, нашего директора, и с довольным лицом пожимаю ему руку, забирая грамоту «активного ученика».

Возвратившись обратно, тереблю пальцами край юбки, но взять Дана за руку сама не решаюсь. К моему облегчению, он снова проявляет инициативу. Лед окончательно тает.

Когда наша линейка распадается, первое, что Кайсаров делает в этой толпе, это обнимает меня. Касается губами губ. Мимолетно. Я тут же таю. Забываю совершенно обо всем.

Улыбаюсь, а в глазах собираются слезы.

— Я тебя тоже, — слышу его уверенный голос, — тоже люблю. С самой первой встречи. В тебя нельзя было не влюбиться.

Шмыгаю носом и теперь уже сама крепко обнимаю его.

— Напоздравляетесь еще, — встревает мама. Она вся зареванная. — Дай-ка я тебя покрепче обниму.

Мне так не хочется отлипать от Дана. КОгда отрываю пальцы от его плеча, мгновенно чувствую одиночество. Мы обнимаемся с мамой и плачем уже вдвоем. Дальше нас фоткают в стенах школы и около нее. Обязательной программой становится семейное фото, а после к нам присоединяются Азарины и Громовы.

Фотограф дает окончательный отбой, и мой папа тут же стягивает с шеи галстук.

— Кать, вы дальше куда? — спрашивает мама.

— К Королеву, мам.

— В Жуковку?

— Угу, — киваю, выискивая Кайсарова взглядом.

— Присматривайте друг за другом, — снова шепчет мама, кивая на Дана. Он, оказывается, стоит в паре метров от нас.

В машине мы едем молча. Прячемся от всех на заднем сиденье «ролса» и держимся за руки. На даче я первым делом бегу в дом, чтобы переодеться.

Знойное майское солнце опаляет кожу. В этом году весна очень теплая еще с апреля. На мне белая рубашка, короткая юбка и гольфы, в которых можно спариться.

Бросаю сумку на кровать и вынимаю оттуда шорты. Быстро принимаю душ и переодеваюсь, поправляю бюстгальтер и замираю. Дверь за спиной тихонько хлопает.