Поперчить посахаренное

— Почему? — Джинни стиснула на ложке пальцы до побеления. — Ладно, не буду, — заметив это, принял просьбу Бобби. — Просто… понимаешь, у нас с БиАем разные взгляды на жизнь, хоть мы и друзья. Его веселит, когда девушки соглашаются, отдаются по доброй воле, он в сотый раз обзывает кого-то шлюхой, потому что она сдалась… как будто это её вина, и она не должна была реагировать на его ухаживания. Я никогда не взваливаю вину на девушек, — Бобби промокнул губы салфеткой, доев, и стал подниматься. — В конечном итоге любое «да» — это одобрение быть поиметой, которое и делает девушек распутницами. Мне не нужно «да». Сопротивляйся и до последнего говори «нет», не соглашайся, оставляя совесть чистой, — Бобби улыбнулся. — После меня не становились шлюхами. Я сволочью — да, но твоей вины ни в чем не будет точно.

— Так ты всё-таки хотел меня изнасиловать?

— Нет, всё было бы совсем не так.

— Ты хочешь поиметь меня и бросить, ясно, — хмыкнула Джинни.

— Поиметь — не спорю, но про бросить речь не шла.

— А то не понятно!

— Ещё потолкуем на эту тему, — взял он поднос и пошёл к конвейеру. Джинни бросила взгляд на Чану, виновато посмотревшего на неё с соседнего столика. Показав ему кулак, девушка взяла чашку с чаем. Юнги он не боится, Хосока он не боится, отказов её самой не слушает. Чем можно остановить человека, который не боится даже смерти?

Сахара пока нет, но перца навалом

Шепот студентов не сразу заметился Джинни. Она шла по коридору на первую лекцию, но вдруг всё больше ребят и девчонок стало подходить к окнам, подзывая своих товарищей, приникая к стеклам и Джинни, не выдержав, но с нехорошим предчувствием, последовала за всеми. Потеснив первые ряды наглядевшихся, она подошла к подоконнику и выглянула на улицу. Во дворе сбоку от университета, на выложенной плиткой площадке, черной краской были выведены буквы с ярко розовым низом. «Хочу тебя, Джинни». Вспомнив, что сегодня, к счастью, она надела балахон с капюшоном, девушка накинула его, пряча свой окрас волос, отражающий надпись, но те, кто её знал, уже поворачивались к ней и многозначительно смотрели. Парни коротко похлопали, не все, но многие. Кто-то из студенток бросил: «Неужели и у Бобби будет жертва?», другая прокомментировала: «За такое можно и дать» — рассмешив стоявших рядом с ней. И судя по движениям и лезущим в карманы рукам, достающим мятые воны, учащиеся придумали делать ставки по этому поводу. Джинни прибавила скорости. Как можно запретить человеку хотеть? Как можно заставить его расхотеть? Она и так не выпячивается, не надевает сексуальное, не красится толком, держится подальше от всего, что можно признать за тусовочность.

Подруги нашли её на последнем ряду, затянувшей шнурки капюшона, чтобы не выглядывали двуцветные локоны. Дохи разложилась рядом, вышвырнув лавиной на парту содержимое рюкзака, пока Хёна аккуратно доставала свои ручки и тетрадки.

— Когда ж ваши озабоченные угомонятся?

— Они не наши! — хором рыкнули Хёна и Джинни. Посмотрев друг на друга, девушки смущенно отвернулись.

— Нет-нет, не путайте, — потрясла головой Дохи. — Это вы — не их, а они — ваши. Бобби скоро землю начнёт за Джинни целовать, а БиАй тебя уже готов вернуть за свой столик — тут всё яснее ясного.

— Вот ты такая умная, — укорила её Хёна с сарказмом. — Что ж не поможешь разрулить эту ситуацию?

— Да я не знаю, чего вы тупите. Мне для решения проблем с мужчинами не хватает только красоты. Была бы я как ты, Хёна, БиАй у меня вот тут бы был, — сжала она кулак, указав на него.

— Ну посоветуй, как же так сделать? — села подруга, поправив волосы, затем воротник блузки, кулон, лежащий по нему, проверив все пуговицы, потом пригладив юбку. — Вот она я такая, какая я есть, но что-то не сложилось.

— Хорошо. Могу научить, — Дохи надавила на Джинни, задвинув её к спинке, чтобы та не мешала говорить ей с Хёной глаза в глаза. — Выходишь в коридор, ждёшь, когда этот паразит будет идти в самый многолюдный час пик, идёшь к нему навстречу, жахаешь без предупреждений, поглаживаешь там в эрогенных местах — тебе виднее, где они у него — и молча уходишь. Красиво, улыбаясь, думая о своём сваливаешь.

— С ума сошла? Да он мне успеет столько насмешек в лицо кинуть, пока я буду приближаться!

— Не успеет, потому что не ожидает. Ты не понимаешь, что когда всё идёт по его плану — у него заготовки? Нет, он весельчак и острослов, но позорит людей он грамотно, отрепетировано. А ты поставь его в непредсказуемую ситуацию.

— Вот сама так и сделай! — буркнула Хёна, уткнувшись в корпус ручки, которую закрутила пальцами.

— Ха! Ты хочешь его убить переизбытком дурноты? Давай здраво посмотрим на вещи, я не хочу получить по лицу, а именно туда мне даст БиАй, если я полезу к нему с поцелуями.

— А мне не даст?

— Ты красивая! — Дохи всплеснула руками. — Хёна, эта котяра похотлива круглый год на всё симпатичное. Если он с тобой был, значит ты его возбуждаешь, если ты его возбуждаешь, то его мозги отключатся раньше, чем он придумает что-нибудь обидное в качестве обороны.