Попасть - не напасть

Долго звать не пришлось. Мальчишка вывернулся откуда-то из-за сарая, и бросился ко мне. В руках он крепко сжимал щенка.

— Маша. А это… а тут…

— Я все поняла, процедила я, разглядывая картину маслом. Ага, по бутерброду.

Во дворе накрыт стол.

За ним сидят Карп, во главе стола, моя мать рядом с ним и еще двое бугаев, таких же, как Карп. Жрут, пьют, бутыль самогона красноречиво свидетельствует, что градус веселья неуклонно повышается.

— Живо за околоточным, — прошипела я Пете.

Мальчишка с такой скоростью вылетел за ворота, словно за ним черти гнались.

— Дочка! Садись, выпей с нами! — обрадовалась мне мамаша.

Я сделала шаг вперед, распутывая слинг, чтобы можно было легко отдать Ване ребенка. Нил недовольно зашевелился, занервничал.

— Значит так, господа. Сейчас вы собираетесь и уходите отсюда. Или через несколько минут здесь будет околоточный. Господин Перелукин, вам прошлого раза было мало?

Карп медленно поднялся из-за стола.

Шаг, другой…

Мне надо бояться?

Он на это рассчитывает. А я — не боюсь. Ни капельки не страшно, почему-то.

— Что ж ты нас так не уважаешь, девочка? Даже выпить с нами не хочешь…

Громадная ладонь тянется ко мне…

— Не тронь мою сестру, гад!

Ваня становится предо мной.

Болван!

Я и ахнуть не успеваю, как Перелукин одним ударом сметает его с дороги. Брат отлетает в сторону, ударяется о стену сарая, корчится на земле… жив?

Остальное исправим…

Я смотрю холодно и спокойно.

— Это была твоя последняя ошибка.

Ответом мне становится пьяный смешок самца, уверенного в своей безнаказанности. Ладонь тянется ко мне, я ухожу в сторону.

Шаг, другой…

Карп движется достаточно проворно. Но не для меня.

Я танцую…

И сама земля пляшет под моими ногами. Я вроде бы не двигаюсь, но попробуйте поймать змею? Вы протягиваете руку, а ее уже нет рядом. Она совсем в другом месте…

Правда, змея укусит.

А я?

Если я сейчас убью его…

— Перелукин, опять нарушаем?

Ресторанное меню не пропало даром. Елпифидор Семенович, кажется, пробежал часть дороги.

На миг я теряю концентрацию. Ладонь опускается мне на плечо, небрежно отодвигая в сторону слинг, задевает крохотную ладошку, и я вижу отблеск золота.

Когти?

ЗОЛОТЫЕ КОГТИ???

— Ааааааааа! — взвивается в небо крик младенца.

И медленно, словно в дурном кино, Карп оседает на землю.

В один миг выцветает до творожного оттенка пьяное красное лицо, белеет, теряет краски…

Он — умер?

Да, я понимаю, что он умер…

Малыш закатывается в истерике у моей груди, и я перехватываю его поудобнее, начинаю укачивать…

— Тихо, тихо, маленький. Подумаешь, кто-то помер, не плачь…

Ага, помер.

Есть у меня предположения, от чего помер означенный гад. Но…

Господи, как же удачно!

— Карпушка!!!

Мамаша с воем подбитого истребителя бросается к туше дохлого уже Карпа. Но — что там можно сделать?

Только поплакать на могилке. Туда и дорога твари!

* * *

На разборки ушло примерно два часа.

Карповы собутыльники мгновенно протрезвели, оставили околоточному все свои данные и свалили с такой скоростью, что за ними мотоцикл не угнался бы.

Мамаша перестала выть.

Теперь она сидела за столом и меланхолично заливала в себя стакан за стаканом. Бутылку (оцените глубину потрясения) эти придурки тоже оставили. Может, парой алкоголиков сегодня меньше стало? После радикальной шокотерапии? Или наоборот — пойдут, напьются, как маман? Я смотрела с интересом естествоиспытателя.

Сильна бабель.

Мне бы (судя по запаху) полстакана хватило для отключки. Хотя свою норму в этом теле мне еще надо вычислить.

В том мире я вино не любила. Просто не понимала, что надо интересного и вкусного находить в перебродившем компотике. Да и остальные спиртные напитки…

Ради опьянения?

Но это ощущение мне никогда не нравилось. Так, фу…

Интересно, как обстоят дела у этого тела. Там-то я норму знала, а здесь классику "грамм на градус на рыло в час" еще предстоит выяснить.

Ваня лежал в доме, а приглашенный фельдшер, все тот же, Ремезов Гаврила Иванович, осматривал его.

Все было не так страшно. Но сотрясение мозга братику Карп устроил.

Козел!

Мелкий, насосавшись молока, дрых у меня на руках, и прекрасно себя чувствовал. А я пыталась сообразить, это яд — или что?

Вариантов было много, от магии до ультразвука. Ребенок-то визжал на тот момент… хотя ультра — или инфра- звуком нас всех бы накрыло. А тут загнулся персонально Карп?

Яд?

Ради интереса я осмотрела руки покойного. Насколько смогла, конечно, как бы я этот интерес околоточному объяснила?

Руки были жуткие. Цыпки, ссадины, царапины, под ногтями хоть ты сейчас пшеничку сей, а еще все это обильно поросло черным волосьем… если среди этого кошмара можно разобрать какая царапина новая, какая старая…

Да плевать мне тридцать раз на Карпа, лишь бы проблем не было!

И их таки не было.

Елпифидор Семенович, святой человек, еще раз осмотрел тело, и вынес вердикт.

— Удар хватил.

Я посмотрела с сомнением.

— Чей удар?

— А, нет… — околоточный разулыбался. — Никто его не бил, конечно! Просто сколько водку не хлещи, а конец будет. Сердце не выдержало, теперь…

— Такое случается, — авторитетно подтвердил фельдшер. — Апоплексия-с…

Я поежилась.

— Все равно страшновато. Когда вот так…