Читаем Попасть - не напасть полностью

Я вам не прогрессор и на халяву идеи дарить не собираюсь. Хотя и могла бы. Кое-какие представления о моде у меня есть, но я пока помолчу.

Посмотрим, как оно дальше сложится.

Платье с запАхом, контрастные вставки по бокам, да мало ли что можно выдумать? Одна юбка-рыбий-хвост чего стоит?

Хотя последнюю лучше подарить врагу.

— Выбранное мной платье не будет слишком… деревенским?

— Нет, ваша светлость. Многое зависит от ткани…

— Атлас?

— Только не для вас, — так решительно отвергает мою идею Эмма Францевна, что я успокаиваюсь. Это верно, блестящие ткани не с моими объемами. Я зрительно покажусь в два раза крупнее. — Шелк, может быть, муслин… я подумаю над этим вопросом. Складки должны лечь красиво.

— Благодарю вас за помощь и понимание.

— Не стоит благодарности, ваша светлость.

— Искренне надеюсь увидеться с вами в следующий раз в менее… формальной обстановке.

— Я тоже, ваша светлость.

Мы церемонно прощаемся, и модистка уходит.

Я понимаю, что вежливые фразы сами слетают с моего языка. Стоит чуть расслабиться…

Какие-то осколки? Знания, умения, навыки?

Интересно, а вышивать крестиком я не могу? Или на пианино играть?

Задумчиво смотрю на свои руки.

Нет, вряд ли. В той жизни не умела, а тут механикой не обойдешься. Поневоле думать начнешь и собьешься. Как сороконожка, которую спросили, с какой ноги она ходить начинает.

И насекомое зависло. Намертво.

Я могу зависнуть точно так же. Эх, тяжела ты, жизнь попаданца. И не зря первые два слога так напоминают об определенной части тела.

Умные люди называли. Факт.

* * *

Ночью я опять иду "на дело". Не выдерживаю уже в палате.

Тело слушается, хотя до гибкости пантеры и грации кошки мне еще далеко, но ходить я могу. И стены не сшибаю.

Медсестричка в этот раз спит. Для разнообразия.

Что ж, бывает.

Я прохожу по коридору. Из палаты в самом конце доносится тихий стон.

— Нет!

Это мне знакомо.

Так стонет во сне человек, которого мучают кошмары. Кому-то сейчас очень плохо и больно.

Что ж. Даже если я попадусь, все равно иначе не поступлю.

Я открываю дверь и захожу внутрь.

Палата похожа на мою, тоже на одного человека, который сейчас во власти кошмара мечется по кровати.

— Нет, Лина, нет…

Подхожу со стороны изголовья, кладу руку на плечо мужчины и чуть сжимаю пальцы.

— Это сон. Только сон.

А я умная.

Наверное…

Потому что просыпается человек одним движением, и кинжал в его руке блестит вполне серьезно. Стой я сбоку от кровати, могла бы и получить удар. Но бить себе за голову технически неудобно.

— Вы в порядке, сударь?

Кинжал медленно возвращается обратно. Я выхожу из тени и встаю перед кроватью. Мужчина смущается.

— Простите, сударыня.

Я не поправляю, хотя аристократка. Сударь — обращение к простонародью. Но если человек не знает?

— Все в порядке. Вам просто приснился кошмар. Я шла мимо и решила разбудить вас.

— Благодарю вас, сударыня.

Человек садится на кровати так, что его лицо попадает в полосу лунного света.

М-да.

Это мужчина, лет шестидесяти, может, чуть больше. Лицо у него очень резкое, выразительное даже. Жесткие носогубные складки, морщины, глубоко посаженные острые глаза, высокий лоб, подбородок, похожий на коровье копыто, раздвоенный такой…

Потрепала человека жизнь, сразу видно.

— Вы в порядке?

— Вы уже хотите уйти, сударыня?

Я пожимаю плечами.

— Не хотелось бы встретиться с медперсоналом.

— У медперсонала в этом отделении отличный крепкий сон. И замечательная память — они мигом все забывают, — усмехается мужчина. — Вам тоже не спится по ночам?

Я качаю головой.

— Вы еще слишком молоды, чтобы нажить горькие воспоминания.

— Покалечить душу можно в любом возрасте.

На меня впервые смотрят с интересом.

— Странные суждения для молоденькой девушки?

— Могу поступить, как положено и помчаться по коридору с воплем: "помогите, насилуют"? — предлагаю я.

Мужчина улыбается.

— Помогают?

— Ну тут кому как повезет, — я пожимаю плечами. — И не всегда насильнику.

Истинная правда.

Моя подруга как-то эксгибициониста по парку гоняла. А думать надо, перед кем раздеваешься… нет! Она его не била. Она ему предложила семью и брак. Заверещала от радости, попробовала броситься на шею, сказала, что уже четыре года в разводе, что без мужика в доме сложно… бежал бедолага далеко и быстро.

Очень далеко и очень быстро.

Мужчина улыбается.

— Составьте мне компанию, милая барышня. Прошу вас…

Я пристально смотрю ему в глаза, и понимаю. Ему не хочется сейчас оставаться одному.

Да, вот и так бывает после кошмаров. Выкурить сигарету, выпить вина, может быть, поговорить с кем-то посторонним, или просто посидеть на кухне, чтобы отпустило, чтобы перестало мучить, хоть чуть приразжало свои когти…

Вот и портсигар на тумбочке…

— Возможно, нам стоит выйти из палаты? Полуночничать можно и на лестнице, а вы явно не откажетесь от папиросы? — предлагаю я.

Взгляд становится еще более заинтересованным.

— Вы курите, барышня?

— Нет. Как говорил мой дед, целовать курящую девушку — это все равно, что облизывать пепельницу.

Дед и правда так говорил. А еще мог по заднице хворостиной дать, так что у нас в семье не курил никто. Знаете, как бывают доходчивы березовые розги?

Перейти на страницу:

Похожие книги