Попались и Пропали

— Мамушка, это правда, что в молодости вы с отцом… занимались плотскими утехами?

Она сто тысяч раз хотела задать ей этот незадаваемый вопрос — и вот случилось.

Урпаха присела на край постели и очень внимательно посмотрела ей в глаза. Так пристально, будто пыталась залезть любимице в голову и пошарить там. А потом вдруг печально усмехнулась и призналась:

— Было. Но тебя это никаким место не касается. Знай, занимайся своими делами.

— Если честно, — пробормотала Руана, не знаю, куда деть руки, — меня это действительно не касается. Это ваше дело.

— Ты не впустую любопытствуешь, — с подозрением покачала пальцем кормилица. — Говори: что надумала?

— Твой сын, случайно, не брат мне? — оглянувшись на закрытую дверь и понизив голос, честно ответила Руана.

Кормилица рассмеялась, замахав на дурную придумщицу руками:

— Да, ну тебя! Бесстыдница!

— Это хорошо, — с облегчением выдохнула Руана.

— Почему, — вмиг бросила веселиться умная подозрительная старуха.

— Будь он мне братом, Таа-Дайбер мог бы его устранить. Чтобы отец не признал его.

— Не выдумывай, — строго приказала кормилица. — Будь он сыном твоего отца, родился бы тааром. Как твой злоязыкий дядька. Вот ему поместье достаться может. А тебе никогда. Так что забудь, — подвела она черту под надоевшей пустой болтовнёй. — Всё. Обулась? Ну, и ступай вниз. К завтраку уже дважды в колокол бренькали.

Действительно бренькали — поняла Руана, что её подспудно подгоняло. Отец не любил, когда опаздывали к столу, где должна собираться вся семья. Он всегда страшно занят — отбирать у него лишние минуты непозволительно. Да и просто некрасиво.

Она любила своего вечно хмурого неразговорчивого отца. Даже не имея таких намерений, он многому её научил. И никогда не обижал зазря. За дело, впрочем, тоже нечасто. Да и то на словах: руку на дочерей Таа-Лейгард сроду не поднимал.

Торопясь поспеть до третьего удара колокола, Руана не видела смысла чинно спускаться по лестнице. По привычке задрав подол выше принятого, она поскакала вниз. Подвернувшему слуге — что воровато зыркнул на ножки госпожи, лишь шикнула:

— Глаза выколю!

Тот хмыкнул и удрал: в угрозы грубиянки таарии никто не верил. При всём своём недопустимом для девицы злоязычии она слыла добрячкой.

В столовую Руана всё-таки вошла чинно-благородно. Мелкими шажками и опустив глаза. Сквозь ресницы оценила лицо отца: в духе или лучше не нарываться?

Сидя во главе стола Таа-Лейгард являл собой редчайшее зрелище: он добродушно улыбался. Тщательно причёсанные короткие седеющие кудри придавил к голове отличительный обруч мага: широкий, украшенный камнями. Не огранёнными, что указывало на их древнее происхождение. И непрерывность традиции передавать обруч из поколения в поколение.

Руана представила, как надевает его на себя, и символ хозяина поместья сваливается с головы на плечи.

— А вот и моя старшая дочь, — сочным грубоватым голосом провозгласил отец для гостей. — Как можете видеть, даже ради приличий не может не фыркать. Значит, опять придумала какую-то непотребную шалость.

— Маруш, — укоризненно бросила ему мачеха и благосклонно молвила: — Руана, полагаю, ты уже знаешь, кто нынче почтил нас визитом?

Это был законный повод поднять глаза на присутствующих — что она тут же и сделала.

Мачеха, как всегда, была безупречно одета и подкрашена. Хотя зачем ей себя размалёвывать? Ати неспроста получилось такой красавицей: вся в мать. Жаль, что замужние дамы закрывают волосы этим дурацким платом целомудрия. У Катиалоры ещё и волосы на зависть всем.

А всё оттого, что мужчины много говорят о своей отваге, но на деле просто трусы. Боятся, что «сладкое зло» — каким объявили женщин — станут ими верховодить. Если кто-то скажет, что плат целомудрия мешает женщинам с тем же успехом крутить мужиками, Руана ему в лицо рассмеётся. Тем, кто отчаянно страшится превратиться в подкаблучника, лучше самому оставаться до смерти целомудренным — вот уж воистину: целей будет.

— Да, матушка, — ровным приязненным голосом подтвердила почтительная падчерица. — Мне доложили о визите господина Таа-Дайбер.

— А моих сыновей забыли? — пошутил гость, восседавший с другого торца стола на почётном месте.

Знаменитый на всю империю верховник выглядел старым не по годам. Где там ровесник отца — пожалуй, его можно принять за его отца. Сухощавый невысокий седой старикашка с начисто бритым лицом произвёл на Руану отталкивающее впечатление. Почему? Либо потому, что она заранее обвинила его в попытке захапать её поместье, либо виной простая женская вздорность.

А вот тёмные въедливые глаза Таа-Дайбера ей понравились: умные, цепкие, насмешливые. С ним, наверно, интересно поболтать. У такого человека можно многому научиться. Если он захочет тебя учить. А он точно этого не захочет — с какой стати?

— Мне сообщили и о ваших сыновьях, — вежливо качнула она головой, подходя к предназначенному ей месту за столом.

Рядом с высоким красивым парнем, бросившим на неё ироничный взгляд. Ещё один умник — наверняка весь в папашу. Ну-ну — ответила ему Руана равноценным ехидным взглядом — посмотрим, что ты за зверь.