Попадос и два ствола 3 (СИ)

Ну, еще бы. Его судьба сейчас ведь не на гранитном постаменте возвышается, а тоже на нитке подвисла. Может, только чуть более толстой чем моя, но не думаю, что намного. Хотя и не исключено, что, невзирая на личные неприязненные отношения, все наше трио в данный момент на одном общем волоске болтается.

— Количество людей в поселке? Сколько из них настоящих активных бойцов?

На пару-тройку секунд показательно задумываюсь — морщу лоб и шевелю бровями.

Не для того, чтобы «правильно» ответить: смысла вводить врага в заблуждение — нет совершенно никакого.

Он ведь и без моих показаний стопроцентно владеет этой информацией от предыдущих пленных. Да и Киржач с товарищем здесь.

Просто я тупо демонстрирую искреннее желание быть полезным и «не ошибиться».

С усмешкой гуляющей по тонким губам, лисьемордый терпеливо ждет, между делом поглядывая на светлеющий восток.

«Рожаю»:

— Условно нормальных бойцов сотни две. Может — две с половиной. Остальные толком стрелять не умеют.

— С какой стороны у вас наиболее слабые позиции? — взгляд корейского командира буквально «прилипает» к моему лицу.

Качаю головой:

— Все направления примерно одинаково защищены. Разве что с запада — у реки, выстроен наиболее сильный рубеж обороны. И стволов там погуще. Если вам интересно моё мнение — то я бы атаковал от леса.

На лице допрашивающего не отражается ничего, кроме будничной скуки. Судя по всему, мое мнение ему совершенно до фонаря. Да и весь допрос тоже. Ничего нового он не услышал и узнать не надеется.

Сейчас отдаст приказ и его бойцы, во избежание ненужного расхода боеприпасов — нас тупо ножиками на ломти покромсают.

Однако, на наше счастье — лисьемордый видать сегодня выспался, а потому не уходит в палатку досматривать сны, а продолжает разговор с Киржачем и его корешем.

Оба перебежчика одинаково подобострастно лебезят перед импортным big boss-ом, старательно и неоднократно акцентируя внимание на том, что они пришли сюда совершенно добровольно и мало того, еще и меня, такого супер-пупер ценного командира разведки, перед его светлые очи доставили.

Выслушав шерифа и его подручного до конца, кореец скривился:

— Этот не стоит ничего. Ни-че-го, — по слогам проговаривает он, сморщив лицо в моем направлении, — Если бы вы доставили к нам своего главного полковника, то получили бы награду и наше расположение, ну а сейчас, вашей главной наградой будет возможность остаться живыми… при условии честной службы корейскому народу, разумеется.

Он снова кидает на меня беглый взгляд и поворачивается к все-так же стоящему за плечом конвойному…

Так, стоп! Пора свои пять копеек вставлять, а то ведь, мля, домолчусь до того момента, когда уже подавать голосишко поздно будет:

— Товарищ командир, я ведь могу быть вам полезен. Реально полезен. Не только и не столько здесь. Тут, как раз, толку от меня — ноль. Да и чем я могу помочь? Агитировать за добровольную сдачу? Жители поселка и командование настроены очень решительно и сдаваться не станут. Во всяком случае в ближайшее время, пока в форте еще в достатке бойцов. Ну а боеприпасов и продовольствия у них хватит.

— На какое время? — вновь обращает свое внимание на меня лисьемордый.

— При прежней частоте и эффективности ваших атак — на месяц точно. Даже на полтора.

Кореец покивал. Не мне, а каким-то своим соображениям, похоже. Задумался и замолчал…

— Ну и чем же ты можешь быть нам интересен? — с явным выражением брезгливого презрения, после полуминутной паузы, наконец вспомнил обо мне лисьемордый.

— У меня есть хорошее знание местности к западу и югу отсюда. Я со своей группой лично обследовал те края.

— Насколько далеко?

Ну, тут и приврать не грех.

— Километров на полтораста к западу и примерно на столько же, может чуть меньше — к югу.

— И что там может представлять для нас интерес?

Военной и стратегической тайны в тех сведениях нет. Почему бы не сказать?

К тому же и азиатская разведка, возможно, тоже уже побывала где-нибудь в тех местах. Ведь до нашего острова они добирались.

— К западу расселены африканцы. Если говорить конкретно — гвинейцы. За ними — территория южноафриканцев. Южнее от них — французы, а ближе к нам — высажены мексиканцы. Еще южнее — море или даже океан.

У «остролицего» поднимается правая бровь. Совсем немного и еле заметно. Похоже, что данная информация или хотя бы её весьма значительная часть — для него в новинку.

Ну что — попал «в десятку»? Похоже на то. Но расслабляться рановато. Надо ковать железо дальше.

— К тому же, я имею неплохие и даже дружеские, личные контакты с представителями, как южноафриканцев, так и мексиканцев с французами…

С кристальной прозрачностью во взгляде, прямо и открыто смотрю прямо в немигающие глаза «лисьей морде».

— Хочешь жить? — такое ощущение, что он сканирует меня своим пронзительным взглядом, аж до самого мочевого пузыря.

— Конечно. Как и все, — пожимаю плечами.

Он отводит глаза в сторону тлеющих в кострище углей и задумывается. Снова кидает вопросительный взгляд на бывшего шерифа.

Киржач интенсивно кивает головой:

— Да, они туда ходили, господин начальник.