Попаданки в матросках!

…Грязная узкая дорога вилась меж полей, которые мало чем отличались от нее по виду: та же самая грязь, только не утоптанная. На дороге, на объездах, в балках и в бадочках — всюду виднелись застрявшие машины. Они ревели и рыдали, моторы выбивались из сил, но никакие человеческие и нечеловеческие усилия, никакой мат не могли сдвинуть их с места. Под диким дождем, лившим без передышки третьи сутки, солончаковые почвы чудовищно развезло. Все вокруг буквально плавало в грязи. Даже тракторы там, где они двигались, а не стояли, ползли со скоростью полукилометра в час, и в том, как они двигались, была, пожалуй, еще большая безнадежность, чем в зрелище стоявших машин.

Все завязло в грязи, танки не шли, пушки застряли где-то сзади, машины тоже, снаряды подносили на руках. Людей на передовой было бессмысленно много. Ни раньше, ни позже я не видел такого большого количества людей, убитых не в бою, не в атаке, а при систематических артналетах. На каждом десятке метров обязательно находился подвергавшийся этой опасности человек. Люди топтались и не знали, что делать. Кругом не было ни окопов, ни щелей — ничего. Все происходило на голом, грязном, абсолютно открытом со всех сторон поле. Трупы утопали в грязи, и смерть здесь, на этом поле, почему-то казалась особенно ужасной.

Немецкие орудия не слишком густо, но беспрерывно и настойчиво обстреливали все это пространство.

— Ничего, сейчас по плану воины в матросках должны вступить в бой, — как обычно хмурый командарм 51-й армии генерал Львов взглянул на часы. — Опаздывают… Тоже, что ли, в грязи застряли?

Но в этот момент откуда-то со стороны Владиславовки донесся гулкий грохот мощного взрыва. А несколько секунд спустя трижды вспыхнул вертикальный золотой луч, устремленный в заливающее всех дождем небо.

— Пошли, — произнес генерал. — Началось. Что это они там рванули, бронепоезд со складом снарядов, что ли?

Упомянутый Львовым немецкий бронепоезд серьезно досаждал нашим войскам, регулярно "присылая" свои тяжелые снаряды. Неплохое начало для наступления моих старых знакомых!

Вскоре новые взрывы послышались уже куда ближе — похоже было на то, что сэйлоры ворвались на вражеские позиции с тыла и теперь громили их артиллерию.

— Здорово идут, девицы, — всего второй раз на моей памяти генерал улыбнулся, как в прошлый раз, при залпе дивизиона "катюш", только теперь — прислушиваясь к далекому грохоту. — Ага, до минометов дошли.

И в самом деле, залпы минометов по цепям наших поднимающихся на возвышенность пехотинцев внезапно прекратились. Бойцы двинулись вперед быстрее… все выше… выше… и вот уже бой кипит на гребне холма, там, куда нам не удалось добраться весь вчерашний день!

Разноцветные вспышки волшебного "оружия" сэйлоров начали мелькать совсем близко, за гребнем возвышенности, а пехотинцы один за другим скрывались там же, ворвавшись на линию обороны врага.

Через полчаса до нашего наблюдательного пункта добрались несколько кавалеристов, рассказавшие, что противник в беспорядке отступает, бросая технику, наши преследуют его, хотя и его отступление, и наше преследование — словно погоня черепахи за улиткой, ведь не только мы вязнем в грязи, враг — тоже. А воины в матросках ушли на север — прямо вдоль рубежа обороны, точнее сквозь него. Сказали, что таким путем быстро доберутся до края перешейка, взломав вражескую оборону на всем фронте перед 51-й армией.

— Да… И впрямь — воительницы… — уважительно прокомментировал Львов.

И действительно, у девочек все получилось. Когда мы с командармом возвращались обратно в штаб, по пути осматривая все встречные части, оказалось, что наступает вся армия, наконец, дело сдвинулось с мертвой точки…

А на следующий день я узнал, что немцы и румыны в панике бегут повсюду на перешейке. Сэйлоры разгромили их рубеж обороны с севера до юга, а наши сумели, прорвавшись, обойти и окружить немецкую 170-ю дивизию. Остальные немецкие и румынские силы вынуждены были просто побросать в грязи все свои танки, машины и артиллерию и бежать от "страшных селениток" пешком. Наши, тоже оставив отставшую технику, преследовали их, но сами догнать не сумели бы (!), если бы снова не пришли на помощь союзницы-воительницы. Они благодаря своей скорости обогнали фашистов и попытались перерезать им путь. Но, хотя девочки и метались с одного конца перешейка на другой, всего лишь впятером им, конечно, не удалось остановить всех гитлеровцев. Часть тех задержалась, заметалась в разные стороны и, попав под удар наступления нашей пехоты, сдалась. Но многие сумели прорваться, обходя воительниц со всех сторон, и сбежать. Наши бойцы, утомленные сверх всякой меры, не могли продолжать преследование.

Сэйлоры тоже чрезвычайно устали — не столько от самих битв, сколько от того, что наряду с этими битвами в тот день им пришлось пройти, точнее пробежать, значительное расстояние. В Москву они телепортироваться пока не стали — генерал Львов уступил им для ужина и ночлега тот домик, где располагался его штаб, как самое лучшее помещение…