Попаданки в матросках!

И в самом деле, залпы минометов по цепям наших поднимающихся на возвышенность пехотинцев внезапно прекратились. Бойцы двинулись вперед быстрее... все выше... выше... и вот уже бой кипит на гребне холма, там, куда нам не удалось добраться весь вчерашний день!

Разноцветные вспышки волшебного "оружия" сэйлоров начали мелькать совсем близко, за гребнем возвышенности, а пехотинцы один за другим скрывались там же, ворвавшись на линию обороны врага.

Через полчаса до нашего наблюдательного пункта добрались несколько кавалеристов, рассказавшие, что противник в беспорядке отступает, бросая технику, наши преследуют его, хотя и его отступление, и наше преследование – словно погоня черепахи за улиткой, ведь не только мы вязнем в грязи, враг – тоже. А воины в матросках ушли на север – прямо вдоль рубежа обороны, точнее сквозь него. Сказали, что таким путем быстро доберутся до края перешейка, взломав вражескую оборону на всем фронте перед 51-й армией.

- Да... И впрямь – воительницы... - уважительно прокомментировал Львов.

И действительно, у девочек все получилось. Когда мы с командармом возвращались обратно в штаб, по пути осматривая все встречные части, оказалось, что наступает вся армия, наконец, дело сдвинулось с мертвой точки...

А на следующий день я узнал, что немцы и румыны в панике бегут повсюду на перешейке. Сэйлоры разгромили их рубеж обороны с севера до юга, а наши сумели, прорвавшись, обойти и окружить немецкую 170-ю дивизию. Остальные немецкие и румынские силы вынуждены были просто побросать в грязи все свои танки, машины и артиллерию и бежать от "страшных селениток" пешком. Наши, тоже оставив отставшую технику, преследовали их, но сами догнать не сумели бы (!), если бы снова не пришли на помощь союзницы-воительницы. Они благодаря своей скорости обогнали фашистов и попытались перерезать им путь. Но, хотя девочки и метались с одного конца перешейка на другой, всего лишь впятером им, конечно, не удалось остановить всех гитлеровцев. Часть тех задержалась, заметалась в разные стороны и, попав под удар наступления нашей пехоты, сдалась. Но многие сумели прорваться, обходя воительниц со всех сторон, и сбежать. Наши бойцы, утомленные сверх всякой меры, не могли продолжать преследование.

Сэйлоры тоже чрезвычайно устали - не столько от самих битв, сколько от того, что наряду с этими битвами в тот день им пришлось пройти, точнее пробежать, значительное расстояние. В Москву они телепортироваться пока не стали – генерал Львов уступил им для ужина и ночлега тот домик, где располагался его штаб, как самое лучшее помещение...

Тем не менее, уже на следующий день воины в матросках приняли участие в ликвидации немецкой 170-й дивизии, остатки которой не выдержали их напора и быстро сдались.

Наше наступление продолжалось, но снова очень медленно, хотя врага перед нашей армией и не было – сдерживала все та же грязь, а далеко отрываться от техники и тылов пехоте было никак нельзя. Конечно, при такой погоде мы не сможем догнать немцев, которые бегут со всех ног. Вероятно, оторвавшись достаточно, их потерявшая всякий порядок толпа придет в себя и попытается выстроить новый рубеж обороны, но, если из глубины тыла им не успеют доставить новые танки, артиллерию, машины, то и там они надолго не задержатся.

* * *

1 марта, штаб немецкой 11-й армии, генерал пехоты Эрих фон Манштейн

До вчерашнего дня все складывалось вполне благополучно – отступившие на Ак-Монайский перешеек русские войска без толку пытались прорвать немецкую оборону. Наступление большевиков определенно завязло, а их значительное численное преимущество вело только к еще большим потерям от постоянных артобстрелов. Конечно, и у русских была своя артиллерия, и немецкие войска тоже несли от нее потери, но в целом – ничего, что стало бы поводом для беспокойства. Если, конечно, не считать недавнего неожиданного отступления румынов на севере - но прорыв удалось достаточно быстро ликвидировать, введя в бой резервы и перебросив части с юга перешейка, несмотря на все помехи, что чинил проклятый "генерал Грязь". А уж после этого... Теперь надо было лишь дождаться, пока большевики истощат все резервы в бесполезных атаках, а потом самим накопить силы – и перейти в контрнаступление, выбросив их с Керченского полуострова окончательно.