Попаданка в сильфиду

Пришлось все же согласиться, но сперва я попросила Лиса отвести меня к ручью и найти кусочек мыльного корня – травы, которой тут заменяли мыло, шампунь, стиральный порошок и вообще всю бытовую химию. Моя брезгливость не позволяла нацепить на волосы что-то, что непонятно где валялось и непонятно кто это носил.

– СакрКруш был очень щедр, – подбодрил меня Бранлис, помогая с добычей мыла из корня: его следовало отбить или порезать на мелкие кусочки, чтобы выделился сок. – Вероятно, эти бусины предназначались для его сестер, но все они умерли от лихорадки еще когда он был молод.

– Лихорадка?! Болезнь?! – меня передернуло. Я еще более остервенело принялась тереть бусины мылом и жесткой щеткой, пытаясь стереть с них все следы чужой жизни. Блин-блин-блин! Никогда не любила винтаж, не то что вещи с чужого плеча.

– Это было больше десяти лет назад, как я слышал. Не волнуйся, та болезнь давно уже прошла стороной, – усмехнулся он. Опять он знает то, что не должен знать!

– Болезни остаются на вещах болевших долгие годы, – буркнула я, пытаясь сформулировать так, чтобы он понял.

– А, ты из этих? Которые верят в загрязнение ауры вещей? Как же ты живешь-то тогда вообще? Ты же понимаешь, что шатер, в котором ты живешь, верблюд и седло, на котором едешь – все это принадлежало человеку, который уже мертв. Даже твоя одежда…

– Моя одежда тщательно выстирана с мылом, – прервала я его разглагольствования. – А смерть человека от ран не заразна. Я говорила только о болезнетворных бакт… – осеклась, пытаясь как-то сформулировать, но не смогла нормально подобрать слов. – В общем, болезни могут оставаться на вещах человека, поэтому их лучше сжечь или хотя бы тщательно промыть с мылом. А еще лучше прокипятить! – вспомнила я.

Чтобы заставить Халмира прокипятить бусины, пришлось потратить полчаса и кучу сил на нытье, но в итоге он выдал-таки мне металлическую кружку с водой, в которую я кинула бусины и, держа на вытянутых палочках за ручку, смогла добиться кипения воды. Это меня кое-как успокоило, хотя в голове все еще бродили мысли, что неплохо было бы еще и спиртом обработать, но такого у орков достать было нереально. Нет, они пили какую-то прокисшую гадость, однако на основе молока. Я слышала, конечно, что и в кефире есть спирт, но как его выделить – понятия не имела. Пришлось ограничиться кипячением бусин.

От моих действий некоторые из разрисованных шариков слегка потрескались, не выдержав температуры, но я понадеялась, что никто не обратить на это внимание. Заплела на висках аккуратные тонкие косички, надев бусины на пряди, а потом завязала мальвинкой на затылке. Использовать вместо привычных резинок шнурки было странно, они все время норовили соскользнуть с волос, но в итоге нужного результата я добилась.

Я, спрятавшись за палаткой, аккуратно оглядела себя в крошечном зеркальце, поправляя волосы. Зеркало было моим сокровищем, которое я тщательно оберегало от чужих глаз и рук. Громоздкая металлическая рамка и длинная ручка, а само стекло – с ладошку, но, насколько я поняла, это очень дорогая вещь как среди людей, так и среди орков, так что я старалась им не «светить» лишний раз.

За плечом заметила какое-то движение, отодвинулась… ага, опять Бранлис опять куда-то торопится, хочет свалить от пятачка, где стоят палатки людей. Интересненько… где он там вечно шныряет по оркскому лагерю? Я сунула зеркало в сумку, ту швырнула в палатку и, набросив на приметные светлые волосы темную шаль, аккуратно побежала вслед за подозрительным мужчиной, хихикая про себя.

Бранлис шел по лагерю уверенно и спокойно, периодически здороваясь то с одним орком, то с другим, перекидываясь шуточками, будто был тут своим. Ему кто-то улыбался, кто-то хмурился, кто-то просто отмахивался, но агрессии никто не выказывал.

Глава 20

Вот бывают такие люди: к каждому он в доверие способен втереться, на любой вечеринке стать душой компании, звездой любой тусовки, хотя никто не понимает, почему. И с профессором, и с последним водопроводчиком такой человек найдет общий язык, у каждого оставит впечатление, что понимает его как самого себя.

На деле я была уверена, что это эдакие актеры-лицемеры. Ну, не может им быть интересно со всеми, не может человек так ровно относиться и к нищему, и к богачу, интересоваться вообще всем на свете. Нет, это какие-то манипулятивные техники: сиди, улыбайся да поддакивай, притворяйся, что тебе интересно. Лицемеры-приспособленцы, а не «душа компании», вот что я скажу. Вот почему я на любой вечеринке звезда – очевидно, я же блогер, знаменитость. А эти? Что они из себя представляют? Пшик один.

Кажется, Бранлис тоже относился к этой категории людей. Правда, когда мы общались, думать об этом не хотелось – он был приятным собеседником, много интересного рассказывал. Но, когда я видела, как он втирается в доверие к окружающим, подозрения сами собой появлялись вновь. Не просто это так, не просто, психолог, наверное, хороший от природы, с актерским талантом. Но зачем ему все это надо – вот вопрос.