«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

Через полчаса появились мои сержанты, прижимающие к себе толстые папки. О! Наконец-то не один я мучиться буду! Но ещё через пять минут, вся моя радость исчезла. Они по очереди стали подбегать ко мне с первыми же донесениями. Пришлось прочитать им небольшую лекцию на тему "непонятного и неместного". Вроде бы поняли. Но сомнения остались. Пришлось озадачить себя составлением своеобразного словаря, на слова из которого следовало обращать особое внимание. Со словарём я и пропыхтел до самого вечера. А вечером, вместо дороги домой, засел за отчёты по сегодняшнему дню. Сам бы я не вспомнил, но из спецчасти напомнили. Помимо отчёта о работе группы, пришлось писать и о встрече с Судоплатовым. Бляха-муха! Мне же ещё и ему список составлять! Когда я всё успею-то?! Хоть и не приказ, но делать-то быстро нужно. Ведь реально, могут что-то нужное из помойки в моей голове достать! Если долго мучиться то… Вот и я, к полуночи, закончил с отчётами и сдал их секретарю Меркулова (его уже не было на месте). Уже выходя на улицу, вспомнил, что забыл убрать последнюю папку в сейф. Ну его нафиг! Лучше вернусь и приберу, а то мир не без добрых людей! Тут простыми люлями не отделаешься, тут халатностью пахнет! Поэтому, тихонько матерясь себе под нос, я направился назад. Подойдя к дверям кабинета я замер – из-за закрытой двери слышался какой-то шорох! Опаньки! Неужели кто-то забрался? Ну ни себе фига, дела! И это в наркомате? Я вынул из кобуры свой тэтэшник, дослал патрон в ствол и резко открыв дверь ворвался в кабинет, сразу смещаясь влево и слегка пригибаясь. Сквозь окно проникало достаточно света из внутреннего двора, чтобы я чётко различал всё происходящее. Какая-то маленькая тень, с пронзительным писком, слетела с моего стола и скрылась в дальний угол, за стоявший в нём большой сейф. Каким-то чудом, я сумел удержаться от выстрела. Да твою же мать! Крыса! Чуть до инфаркта не довела! Представляю, что было бы, выстрели я с перепугу! Сначала тревога в наркомате, а потом я стал бы вечным посмешищем! От души проматерившись, я убрал бумаги, закрыл кабинет и, наконец, отправился домой.

Интерлюдия.

Из отчёта командира группы наружного наблюдения и охраны, старшего сержанта ГУГБ Вашкина А. С. работающей по объекту "Гуляка" от 8.06.1942 г.

"…в 12 часов 17 минут объект покинул здание наркомата и сразу был усажен в автомобиль ЗИС, закреплённый за полковником ГБ Судоплатовым П. А. "Гуляка" вернулся в наркомат, в сопровождении п-ка Судоплатова в 14 часов 13 минут. В соответствии с ранее полученными указаниями, наблюдение за объектом в период с 12 ч 17 мин. До 14 ч. 13 мин. не производилось…"

7.06.1942 г., Свердловская область, верховья реки Невья, в/ч №312/1 НКВД СССР.

… — Ну что скажете, товарищи? — блеснув стёклами пенсне Берия подался к собеседникам.

Напротив наркома, за столом сидели два болезненно худых человека в мешковатых, гражданских костюмах изучающие какие-то бумаги.

— Товарищ нарком, — один из них, светловолосый мужчина лет сорока на вид, поднял слегка косящие глаза от бумаг, — если то что здесь написано действительно сработает… — он помотал головой. — У меня слов не хватает! Это прорыв! Настоящий прорыв в радиотехнике и не только в ней!

— Через сколько времени вы сможете изготовить опытные образцы?

— Не раньше октября, товарищ нарком, — мужчина на секунду задумался и, ещё с большей уверенностью, повторил. — В октябре будут опытные образцы. Не раньше.

— Хорошо, товарищ Нейман. Завтра, к 14-ти часам жду от вас список необходимых материалов. Всё, что вы считаете нужным – будет вам предоставлено! А что скажете вы, Пётр Алексеевич? — Берия переключился на второго специалиста, продолжавшего изучать бумаги.

Пожилой, лет шестидесяти на вид, мужчина оторвался от бумаг и близоруко посмотрел на наркома.

— Знаете, Лаврентий Павлович, — он откашлялся. — Если бы эти бумаги мне дали не вы, я бы подумал, что это глупая шутка! Но теперь… Первые результаты можно ожидать к началу следующего года. Разумеется в том случае, если к данной проблематике подключатся специалисты ЦВИРЛ. Возможно, что сроки сместятся в сторону уменьшения.

— Что ж, Пётр Алексеевич. От вас жду бумагу, как и от товарища Неймана…"

Глава 40