Попаданец в юбке

— Ты как, дочка, не ранена, — обратился к ней старик с длинной седой бородой. — Если нет, то вставай, улетели, ироды.

— Нет, нет, дедушка, — дрожащим голосом ответила Маша и задала вопрос, на который, как ей казалось, она уже знала ответ. — А что тут происходит?

— Как что – война, дочка, — скорее настороженно, чем удивленно ответил старик. — Десять дней, как немец напал и все прёт и прёт. Да ты что контуженная, что ли, или речь Молотова не слышала.

— Не слышала, — заикаясь ответила Маша. — Я с ребятами в лесу была.

— Ну, тогда понятно, — уже более спокойным тоном сказал старик, — а то я, грешным делом, подумал, что ты – того,  — и он, не закончив фразы, направился к дороге.

Маша пошла за ним и чуть не споткнулась о тело убитой девушки. Та лежала на спине и смотрела широко открытыми глазами в голубое небо. Ее живот разворотила пулеметная очередь. Мертвая, — сразу поняла Маша, с такими ранами не живут, а это у нее что. Из нагрудного кармана погибшей торчала маленькая красная книжечка. Маша достала ее и развернула. Это оказался комсомольский билет на имя Ворониной Марии Сергеевны 1917 года рождения.

Все стало ясно. Она – Воронина Мария Николаевна 1982 года рождения, каким-то образом попала из 2007 в 1941 год и назад уже никогда не вернется. Никогда уже не увидит ни маму, ни папу, ни младшего братика – ботаника и компьютерного гения в больших толстых очках. Она в прошлом в том прошлом, где её когда-то убили на той, теперешней войне. Перед глазами все поплыло, и Маша провалилась в черную пустоту небытия.

— Дочка, дочка, очнись! — кто-то тряс ее за плечи.

Маша открыла глаза. Перед ней на коленях стоял тот самый старик с седой бородой и пытался привести ее в чувство.

— Ну что ты, что ты, убитую увидела и испужалась. Так-то с первого раза, с непривычки бывает. Я вот тоже, когда в 14-м годе своего первого немца на штык взял, так он мне почитай месяц по ночам снился, а потом ничего, привык. И ты привыкнешь, только совсем привыкать не надо, плохо это. На вот, возьми, — старик подал Маше открытую флягу. Маша глотнула и закашлялась. Квас не квас, вино не вино. Что-то непонятное с запахом трав. Но от нескольких глотков стало легче, голова прояснилась. Маша встала на ноги.

— Ну что, дочка, легче тебе стало, вижу легче, — старик улыбнулся. — Настой тот силы придает. Травник я. А теперь пойдем. Да ты документ свой обронила, без документов сейчас нельзя, — старик протянул Маше комсомольский билет убитой девушки. Она машинально положила его в карман платья и пошли они вслед догонять беженцев.

Идти пришлось долго, но в этом был и плюс. Много времени на раздумье, что делать в сложившейся ситуации и как поступить. Очевидно, как потом уже много позже поняла Маша, во фляге у травника был какой-то настой, обладающий стимулирующим и одновременно успокаивающим действием. И это позволило ей без вполне понятных эмоций трезво оценить сложившуюся ситуацию, которая была следующей. Из июля 2007 года она попала в июль 1941 года место то же – район Смоленска. Как это случилось? Ответ очевиден. На том берегу озера была дыра во времени. Не зря туда местные ходить боялись, а она пошла, и вот – результат. Что теперь делать? Придется остаться здесь. Во всяком случае пока, вернуться назад к озеру и попытаться уйти в свое время возможно или нет? Это пока неизвестно. Но сейчас уж точно невыполнимо. Скоро здесь будут немцы. Значит надо ждать, как минимум, два с лишним года. Да, немало, но придется. Другого выхода нет. Тогда, что делать сейчас? Она – в колонне беженцев, с ними уйдет в тыл. Документы по счастливой случайности заполучила. Почти на саму себя. Только отчество другое. А в остальном – полное совпадение. Повезло. Правда, не паспорт – комсомольский билет. Но для начала и этого хватит. Та погибшая – из Минска, стало быть проверить не смогут, да и не будут, незачем. Они ведь не мужчина не военнообязанная, будет работать.

Стоп, а что я делать-то умею? — задала себе вопрос Маша. Ну, шить умею, причем хорошо. Когда еще на дельтапланах летала, этому научилась и еще летать. На «Сессне», на Як-52, на У, он же По-2, И-16 освоила. Кроме этого ничего. Немного же от меня пользы в тылу будет. Разве что шинели шить. С неба послышался отдаленный гул. Маша мгновенно задрала голову, и вся напряглась, ожидая новой атаки «мессеров». Но опасность оказалась ложной. Над ними на большой высоте прошло полдесятка двухмоторных немецких бомбардировщиков. Вроде бы «Хенкель» HE-111. Бомбардировщики летели строем как на параде. Никого и ничего не боясь. Ну еще бы, они же хозяева неба. Перед глазами у Маши вновь встала утренняя атака «мессеров». Треск пулеметов крики и стоны раненых. Её затрясло от бешенства. Эх, мне бы сейчас мой И-16, подумала она. Я бы их всех одна сделала.