Попаданец в юбке. Из инструкторов аэроклуба в лётчики-истребители Великой Отечественной войны

Маша-то, вон, в первый же день Мессера об землю размазала. Ну да, конечно, она же летчик, ей это так сказать, по штату положено. Техники – они другим делом занимаются, но, все же, неудобно как-то. Вот вернется он с войны, а у него и спросят: «Сколько вы, товарищ Решитов, немцев убили?» И что он ответит, что всю войну в моторе копался, когда другие. Но зато теперь.

– Слушай, Федя, а ты знаешь, как переводится с немецкого фамилия летчика Фон Бер? – Спросила Федора Маша, садясь в кабину.

– Нет. – Мотнул головой Федор. – Не знаю, а как?

– Медведь. Так ты, Федя сбил Медведя.

Оба весело рассмеялись, даже не подозревая о том, что это будет их последний совместный полет.

На обратном пути они напоролись на двух Мессеров. У Маши сжалось сердце. Два – не один. От двух не уйти. Хотя? Свой аэродром рядом, увести их туда, а там, там наши прикроют. Про аэродром немцы знают. Еще вчера над ним пол дня «Рама» висела (Фокке Вульф 189), так что про секретность можно не думать. Мессершмидты один за другим заходили в атаку. Маша кружила виражи. Федор пока были патроны, стрелял из пулемета. Но Мессера наседали и Маше с каждым разом было все труднее и труднее уходить от их атак. Аэродром был совсем близко, но тут в них попали. Пулеметная очередь ударила в фюзеляж, ПО-2 вздрогнул, стрелки приборов задрожали, из-под хвоста повалил дым. Маша обернулась – Федя, прыгай! Отстегни ремни ремни и прыгай закричала она не своим голосом, увидев, что побледневший Федор отстегнув ремни, все еще сидит в кабине. Сейчас я тебе помогу. Маша двинула ручку управления в бок, выполнив «бочку». В одно мгновение они оказались вниз головой и Федор, со сдавленным криком вылетел из кабины. Так, а теперь я. Маша перевалилась через борт и покинула сбитый ПО-2. Ветер привычно ударил в лицо. Где Федор? А, вот он уже раскрыл парашют, молодец. Маша уже взялась за кольцо, но тут вспомнила – Мессера. Они же в воздухе могут расстрелять. Так оно и случилось. Сделав разворот, Мессершмидты атаковали беспомощно висящего на парашюте Федора. И что могла сделать в этой ситуации Маша? Да ничего. Только молиться, чтобы немцы промахнулись или надеяться, что Федя вспомнит ее инструктаж и стянув стропы парашюта, уйдет из-под огня.

Не получилось. Не помогло. Сама она раскрыла купол у самой земли, выполнив затяжной прыжок. Ей это было легко, как-никак за плечами почти две сотни прыжков, причем добрая половина из них – затяжные. Но у Федора – это первый. Приземлилась она более чем удачно в стог сена на опушке леса. Отстегнула парашют и бегом к тому месту, где на деревьях висел парашют Феди.

Федор лежал на земле, часто и тяжело дышал. Глаза открыты – значит жив. Маша наклонилась к нему.

– Федя, ты живой?

– Дышать трудно, прошептал Федор.

Его грудь в нескольких местах прошила пулеметная очередь.

– Сейчас, сейчас я перевяжу.

Маша быстро скинула с себя комбинезон. При ранении легких, а это она помнила хорошо, надо любым способом загерметизировать рану, иначе воздух снаружи попадет в плевральную область, легкие опадут и тогда – конец. Комбинезон из плотной не продуваемой ткани – подойдет. Вырезав из комбинезона финкой несколько кусков, Маша крепко перебинтовала Федору грудь.

– Как ты, Федя?

– Дышать легче. Все так же шепотом ответил Федор.

– Тогда пойдем. Я тебя понесу.

Маша взвалила Федора на плечи и понесла к дороге, которая вела к их аэродрому. По ней часто ездили машины из БАО. Возили бензин, боеприпасы, продукты. Только бы была машина, только бы успеть. Ей повезло, по дороге ехали две полуторки. Увидев их, передняя машина остановилась, из кузова выпрыгнули бойцы и помогли Маше погрузить Федора. Маша залезла в кабину. Шофер нажал на газ и полуторка рванулась вперед настолько быстро, насколько позволяла дорога.

Ехать было не далеко, всего несколько километров, но Маше казалось, что дороге не будет конца. Вот и КПП. Часовой узнал ее и пропустил. Машина затормозила у палатки санчасти. Федора спустили на землю. Он был бледен, как полотно, но в сознании. Маша опустилась перед ним на колени.

– Как ты, Федя?

Подбежал врач, взял Федора за руку, пытаясь нащупать пульс. И тут Федор закрыл глаза. Умер.

– Умер. Произнес врач, пульса нет.

Маша почувствовала, как из глаз у нее потекли слезы. Она закрыла лицо руками и заплакала.

Вечером Федора похоронили. В лесу, недалеко от КП вырыли могилу. В нее положили тело Федора, накрыв его плащпалаткой. Потом могилу закопали, поставив над ней фанерный обелиск с красной звездой. Все. Так Маша потеряла на войне первого близкого ей человека.

Глава 5

Гибель Федора произвела на всех тяжелое впечатление. Да, конечно, авиаполк нес потери. Чуть ли не каждый день кто-то не возвращался из боевого вылета. Но авиация – не пехота, где после каждого боя в окопах полно убитых. Погибшего в бою летчика мертвым никто не видит. Он просто не возвращается назад и его крайний полет становится последним. С Федором было иначе.