Попаданец Павлик Морозов I

— А те, в зеленом, те не люди, что ли?

— Они Высшие, как и ты. Только они нас не слушают!

— Ничего не понимаю, развел я руками, — объясни.

— Ты новенький, ты еще не объясненный, да?

— Я недавно тут. И я, наверное, умер… Я ничего не понимаю и мне никто ничего не говорит понятного. Ты иди, садись тут рядом, поговорим.

— Я не могу к тебе подойти близко. Какое-то непонятное излучение от всех Высших исходит, оно ломает нашу нервную систему, рвет нейронные связи на клеточном уровне. Высшие с нами не общаются, им неинтересно. А вот те, кто недавно стал Высшим — с теми хоть поговорить можно. Помоги нам!

— Кто бы мне помог! Вы хоть что-то знаете об этих… в смысле — о таких, как я?

— Мало. Лет двадцать назад начали некоторые люди становится неприкасаемыми, ну к ним больно было походить близко, и какими-то неконтактными, что ли… Они становились совсем задумчивыми, безразличными, а потом превращались в белый свет, вот в совершенно белый — ослепительный. И исчезали, понимаешь.

А потом искусы построили вот этого городок и Высшие стали жить тут и теперь и появляются, бродят среди людей, нас в смысле, а потом сюда едут.

— А что такое искус?

— Искусственные существа.

— Роботы?

— Нет, роботы — они на фабриках, под землей. А эти просто искусственные, как люди. Они не умные, но послушные. Наши тела похожи физиологически.

— Ты что, врач?

— Фельдшер.

— А какой год нынче?

— 2201.

— Ну и как я из 2020 тут оказался?

— Откуда мне знать. Я вообще не знал, что Высшие из прошлого. У меня сосед, вечером пиво вместе пили, а утром встретились — чуть не помер я. Как он стал Высшим? Никто не знает подробности.

— А чем эти высшие вас достают, если ты говоришь, что они на вас внимания не обращают?

— Они убивают нас. Лучше бы бомбы на город падали, чем так. Если кто-то в Высшие обратился, так вокруг много умирает. А он идет, своими делами занимается, а все вокруг потом умирают. Это когда близко — то сразу, а когда далеко, то потом все равно умирают. Я вот с тобой пообщался, завтра умру конечно. Но мы все шли сюда умирать, чтоб на новенького подействовать. Чтоб выслушали!

Он махнул рукой и побрел прочь, волоча ноги и ссутулившись. Вот подошел к толпе, сказал им что-то, все развернулись, ушли.

Появились люди в зеленом, начали споро и аккуратно убирать трупы, замывать рвоту и прочие следы. Это, наверное, и были те самые искусы, что не роботы.

А я побрел в ближайший домик — интуитивно зная, что в нем меня ждет немного информации.

Глава 8

О край небес — звезда омега,
Весь в искрах, Сириус цветной,
Над головой — немая Вега
Из царства сумрака и снега
Оледенела над землей.

Так ты, холодная богиня,
Над вечно пламенной душой
Царишь и властвуешь поныне,
Как та холодная святыня
Над вечно пламенной звездой!

Александр Блок

Все происходящее напоминало библейское: «И я слышал число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых… (Откровение 7:4)». Верующие полагали, что к концу времён завершается и процесс формирования народа Божия. Его символизируют 144 тысячи избранных. Число это символично: 12 тысяч человек от каждого из двенадцати племён Израиля. Мой папа был разведчиком и государственным человеком, что не мешало ему быть верующим. Мой научный руководитель в лаборатории КГБ, который учил меня делать взрывчатку и яды из товаров хозяйственного магазина, Макс Буттермильх тоже вырос в религиозной семье. Даже Лесли Гровс был сыном армейского капеллана, не еврей, но потомок французских гугенотов.

Несмотря на всю свою ученость, я всегда верил, что:

В разгаре битвы, в лесу, в горном ущелье,
Посреди огромного тёмного моря, в гуще копий и стрел,
Когда спит, когда растерян, когда полон стыда,
Добрые дела, сделанные прежде человеком,
Защитят его.

Я перевел эти стихи Махабхараты с санскрита за два дня до своей смерти, потому что на пенсии изучал и восторгался этим древним языком — основой многих новых.…

Если Бог все же существовал, то сейчас он отбирал элиту, оживлял мертвых и готовил нас к небесной вечности!

А может я попал на пресловутое колесо Сансары и готовлюсь к перерождению!?

Домик оказался футуристическим. Линия и цвета дергали нервы с усердием занудного арфиста. Разброд чувств сглаживал огромный — в полстены экран. Я подумал, что это прогрессивный телевизор, сменивший наши ящики с выпуклым монитором, но пульт управления похожий на пишущую машинку намекал, что при помощи этого телевизора можно еще и вычислять или писать сообщения.