Попаданец - лучшее

– Пока они приедут, Миньку поминай, как звали, – произнес Гордей, напряженно задумавшись. – Давай хватай всех, кто рядом, и поехали. – Он поднял острый взгляд на Горыню и кивнул. – Ты тоже.

Открытая рессорная повозка, запряженная парой крепких лошадей, домчала до места буквально за пятнадцать минут, и, не доезжая до места целый квартал, дознатчики Разбойного приказа стали соскакивать с подножек, беря трактир в оцепление.

– Так. – Гордей оценивающе посмотрел на Горыню. – Одет подходяще. Войдешь в трактир и закажешь выпить. Там публика чистая, так что помои не наливают. Сидишь, пока наши не ворвутся в зал. Дальше сообразишь сам.

– А как он выглядит-то, Минька этот? – Горыня проверил еще раз, как ходят в кобурах револьверы и на месте ли «зубочистки».

– Шрам у него через все лицо да волос длинный и седой, как у волхва, – нехотя ответил Гордей. – Ты ж не вздумай его брать. Пулю поймаешь, меня потом Савва без соли сожрет. Иди…

Легко соскочив с возка, Горыня сделал движение, словно поправлял шляпу, и двинулся вперед, туда, где на углу стоял двухэтажный дом, занимаемый трактиром «Пивная бочка». Сразу срисовав наблюдателей внизу и в окне второго этажа, он поднялся на крыльцо и распахнул неожиданно тяжелую дверь. Внутри кабак представлял собой просторное помещение с двумя десятками массивных столов и длинной стойкой, за которой находился сам кабатчик и ряды разноцветных бутылок.

Не глядя ни на кого, Горыня прошел к свободному столу, сел, чуть расфокусированным взглядом посмотрел на хозяина и сделал приглашающий жест.

Полноватая девка в несвежем переднике подскочила через несколько секунд.

– Немецкие вина есть?

– Германские? – переспросила официантка и, не дожидаясь ответа, кивнула. – Рейнвейн есть. Айсвайн…

– Давай рейнвейн да рыбки жареной. – Горыня опустил в потную распаренную ладонь золотой рубль и откинулся на спинке стула, разглядывая посетителей с явной гримасой презрения и неудовольствия. А наткнувшись на лицо, перечеркнутое длинным шрамом, вообще скривился и отвернулся, уставившись на колыхающиеся полупопия другой официантки, протиравшей свободный стол грязной тряпкой.

Только стукнуло об стол донышко зеленой бутылки и тарелки с жареными стерлядками, как возле стола нарисовался высокий кряжистый мужик в легкой поддевке, подпоясанный тонким ремешком и свисающими с ремешка кожаными кармашками под всякую мелочь.

– Ты не нравишься хозяину, – гулко произнес мужик и в упор посмотрел на Горыню.

– Ты чьих будешь, сиделец? – лениво процедил Горыня и смерил гостя долгим взглядом, пройдясь от нечищеных сапог до бородатой головы с торчащей на макушке прядью засаленных волос.

– А ты пошто такой любопытный? – Мужик сжал кулаки до хруста и уже открыл рот, чтобы что-то добавить, когда от хлесткого удара в грудину глаза его остекленели и он тихо и почти чинно стек на пол грязной кучей.

Горыня отхлебнул прямо из горлышка и, держа бутылку в правой руке, а левой подхватив мужика за шиворот, потащил того к человеку со шрамом, прямо по полу кабака.

– Твое говно? – Он толкнул тело прямо под ноги Миньке Седого и снова приложился к бутылке, не отрывая взгляда от атамана.

Второй подельник бандита только начал вставать, когда бутылка из толстого стекла звонко разлетелась вдребезги об его голову, а третий так и остался сидеть, получив кулаком по темечку. Таким ударом в мире Константина медбратья успокаивали буйных психов, и мужчина, получив по голове словно кувалдой, тихо растекся по столу, уткнувшись лицом в тарелку с квашеной капустой.

Услышав за спиной нездоровую суету, Горыня одним движением, словно кузнечик, перепрыгнул через сидевшего Миньку, развернулся и, положив один револьвер тому на спину, упер ствол в затылок, а второй вытянул вперед, демонстративно взведя курок. Кто-то слева встал, с грохотом опрокинув стол, и Горыня, почти не глядя, воткнул пулю в лоб самого непонятливого.

Когда в кабак с двух концов ввалились бойцы Особой сотни, все посетители кабака сидели чинно, не отводя взглядов от револьверного ствола. Трупов на полу было уже целых три, но оставшиеся не хотели на себе проверять качество оставшихся патронов в барабане.

Дознатчики и воины споро приняли арестованных, и вереница одинаковых закрытых возков покатила в сторону княжеского острога.

– И откель же ты такой шустрый на нашу голову, ворон залетный? – Гордей, брезгливо смахнув крошки с грязного стола, разлил принесенное официанткой густое фряжское вино и пригубил бокал. – Неужто выпускник Гагаринского училища?

Горыня, дегустировавший вино, в этот момент чуть не поперхнулся.

– Или паче, безбородовских будешь? – Гордей, внимательно отслеживавший малейшие проявления вазомоторики собеседника, удивленно поднял бровь. – Тоже нет?

– Про то князя спрашивай. – Горыня виновато развел руками.

– Это понятно. – Глава местного отделения Разбойного приказа кивнул с грустным выражением лица. – Ну, раз ты такой весь из себя орел, то будем разбираться с нашей главной бедой.

В только что пустой ладони, будто из воздуха, появился белый кругляш серебряного рубля.