Попаданец, который смог (СИ)

========== Пролог или Странная женщина, что смотрит на меня ==========

В доме номер четыре на Тисовой улице сегодня было неспокойно.

Этим утром в дом абсолютно обычного, ничем не примечательного семейства подкинули ребенка.

Хотя это был совсем не ребенок, скорее взрослый в теле ребенка, однако об этом никто из присутствующих не знал, ведь выглядел он как самый обычный мальчик с волосами цвета самой темной ночи и изумрудно-зелеными глазами. Образ милого ребенка портила лишь глубокая рана на лбу, которую сейчас дезинфицировала молодая миловидная женщина со светло-русыми волосами и правильными чертами лица. Закончив, она аккуратно положила ребенка в корзинку, что стояла на диване.

— Вернон, что мы будем с ним делать?

— Не знаю, Пет, ох, не знаю, — коренастый мужчина средних лет устало потер виски. — Он ведь станет таким же, как его родители. Я помню, ты рассказывала, как твоя сестра случайно чуть не свалила на тебя шкаф своей силой, вдруг он причинит вред Дадли? Хотя, с другой стороны, мы говорим о ребенке, о полуторагодовалом ребенке, судить о нем еще рано.

— Ты прав, — женщина поднялась со стула, всем своим видом выказывая решительность. — Мы вырастим из него достойного человека, обычного и без причуд. Он не станет таким же, как они, и проживет хорошую жизнь!

— Хех, — мужчина улыбнулся. Улыбка получилась слегка вымученной, однако было понятно, что он согласен с решением жены и оспаривать его не собирается, — пожалуй, ты права, а я возьму сегодня отгул на работе.

Они так и не заметили странной кошки, что все это время следила за ними, а сейчас, вздохнув с облегчением, спрыгнула с забора, исчезая в ночи.

***

Знаете, я никогда не был особо везучим, я был реалистом, который жил сегодняшним днем, во всем искал выгоду и старался всегда контролировать ситуацию. При моей работе иначе было нельзя, поэтому после смерти я ожидал увидеть что угодно, но не приятной внешности женщину, что обеспокоенно смотрела на мое подозрительно маленькое тельце.

Сначала был детдом, в котором я жил обычным, хотя и весьма умным ребенком.

Потом была школа, где я откровенно забивал на большую часть предметов, интересуясь только математикой, химией и физикой. Там же я познакомился с Федькой, на пару с которым мы выигрывали конкурсы и олимпиады. Правда, это совсем не вязалось с нашими характерами истинных балагуров, что обеспечивали нам красные зады и, наверное, самые скучные вечера в моей жизни, что мы проводили, убирая классы под надзором нашей воспитательницы Марии Степановны, которая спокойно бы взяла приз за самый скверный характер в мире.

Дальше был институт. Там мы заработали репутацию одаренных пофигистов, что посещают лекции реже, чем у четырнадцатилетних подростков случается секс, но при этом получая «отлично» почти по всем предметам. Жизнь обычного русского студента была прекрасна, и тем ужаснее было осознание, что нас отчисляют. За что? Ну, тут мы действительно затупили. Дело в том, что обеспечивали мы себя тем, что продавали готовые работы, дипломы и сдавали за других учеников экзамены. Это было не так просто и требовало немало времени, однако это приносило деньги, так что мы не бедствовали.

На том и запалились. Сдавать экзамен за сына ректора и внука декана было рисково, но мы решились, за что и поплатились билетом на поезд до армейской части. Там после семи месяцев службы, если чистку картошки и рытье грядок на даче у прапорщика можно так назвать, нас отправили на Восток, опыта набираться. Так нам сказали. Однако по факту мы и еще пятьдесят зеленых новобранцев были закинуты в тренировочный лагерь как сырье для будущих бойцов. Не знаю, как нам так повезло, но нас зачислили на подготовку в разведку. Там был курс молодого бойца и тренировки, которые вряд ли можно назвать простыми. Большинство не справилось, и вернулись в прежние части. Но мы прошли. После этого с нами стали считаться. Нас обучали всему, ведь, как говорил наш командир Павел Петрович, который работал в тылу «врага» еще во времена холодной войны, разведчик должен уметь буквально все.

Но мы не жаловались, ведь нам не было скучно, а это главное. Это то, к чему мы стремились с самой начальной школы — развеять скуку. Потом я, конечно понял, что мы не живем полной жизнью, начал скучать по денькам в университете, когда мы работали 2-3 часа в сутки, а все остальное время тратили на отдых и развлечения, однако было уже поздно. Мы работали чисто, гладко и без лишней крови. Старались не убивать, и, что удивительно, у нас это почти всегда получалось.

В общем, моя жизнь до незабвенного ее окончания была насыщена событиями, поэтому было немного странно, что самым ярким моментом в моей памяти является именно момент собственной смерти.