Попаданец 2.0

– Да, ваше благородие! – степенно произнесла пожилая дама, с детства прислуживавшая баронессе, и с неодобрением посмотрела на рыцаря.

– Сэр Амадеуш уходит! Проводите его в его покои.

– Как пожелаете, – спепенно, с поклоном ответила служанка, пропуская гостя мимо себя.

Если бы кто-то в этот момент видел лицо рыцаря, он бы поразился его по-крысиному злому взгляду и оскалу в ярости сведённых до скрежета челюстей, но ни Киринь, ни тем более её хозяйка не могли этого видеть. А потому стоило только за Амадеушем закрыться двери, как Мари, радостно засмеявшись, закружилась перед зеркалом.

Несмотря на боль от потери отца, её мир за последние месяцы разительно преобразился. Амадеуш принёс в него что-то такое, о чём она до этого не имела понятия и только читала в книгах. Улыбаясь и пританцовывая, девушка выбежала на балкон и, облокотившись на перила, вновь взглянула во двор.

На импровизированном ристалище вновь кипела жаркая битва. Тот неизвестный парень, на этот раз в доспехах, сшибся с Бруно, вооружённым своим излюбленным кистенём. Мари никогда не любила этого огромного, глуповатого парня, хотя ей было бы жалко, если бы кто-нибудь убил его. Всё-таки какая-никакая, а память об отце.

Оруженосец держался молодцом. Парня, видимо, отпоили дорогущим магическим исцеляющим зельем, впрочем, ему это не особо помогало. Незнакомец действовал жёстко и умело, более не бегая от своего визави. Да и, похоже, не опасался более нанести непоправимый вред туше здоровяка.

Девушка хоть и играла перед Амадеушем роль робкой девы, являясь единственным ребёнком ставшего бароном наёмника, прекрасно разбиралась в рисунке боя. Могучий и неуклюжий оруженосец, гонявший до этого своего противника по всей арене, со своим любимым кистенём в руках не мог вообще ничего противопоставить незнакомцу, а потому не прошло и минуты, как он растянулся на земле, а парень, отпихнув в сторону оружие и щит, вновь водрузил ногу на его грудь.

– Фи! Быдло! – скопировала Мари Амадеуша, посмаковав непривычное для неё презрение к суетящимся внизу людишкам, и, смеясь убежала в свою комнату, наглухо захлопнув балконную дверь.

Подхватив со стола единственный имеющийся у неё зачитанный до дыр, но от того не менее любимый любовный роман, она скинула одежду и буквально вспорхнула на кровать, глубоко зарывшись в тёплых перинах.

– «Пятьдесят голодных коричневых дней до моего дивергентства в сумерках лабиринта»! – громко вслух прочитала она название, тиснённое на толстой кожаной обложке. – За авторством светской львицы Крайс Стемер! Книга первая.

Зажмурившись и представив, что читаный-перечитаный роман на самом деле продолжение полюбившейся истории, она с восторженным вздохом открыла первую страницу.

– Беллаида Анеиэша проснулась от звуков колокола, доносящихся с городской ратуши…

Девушка углубилась в чтение и на заметила, как пролетел целый час. Как обычно, в тот момент, когда главная героиня первый раз встречалась со своим будущим возлюбленным вампиром в небольшом чайном ресторанчике, ей захотелось сладкого, настолько велико было мастерство автора, заставлявшего её не просто сопереживать, а жить вместе с благородной и отрешённой от мирских забот Беллаидой. Спрыгнув с перин на прохладный пол, девушка, ничуть не смущаясь собственной наготы, пробежала на цыпочках до столика, на котором прислуга оставляла обычно для неё разнообразные сладости, и сорвала с блюда прикрывавшую его крышку.

Двойной женский визг, переходящий в ультразвук, сотряс стены засыпающего замка.

* * *

Юна вся в слезах и соплях прыгнула на меня откуда-то сверху, похоже, что прямо из замкового воздуховода, по которому между комнатами распределялись излишки тепла. Я уже почти заснул, намучившись за последние несколько дней, да ещё и во время двух раундов боя с Бруно. Тёплая постель сработала как тригер, и стоило мне, только заперев на все замки и щеколды дверь коснуться её, как сонное царство Морфея потянуло меня в неведомые дали.

– Там! Чудовище! – рыдала, трепеща всем телом, змейка, обнимая меня и пытаясь забраться под рубашку. – Оно как заорёт. А Юна, а она, и Юну и…

Я гладил плачущее создание, сквозь поглощающий меня сон пытаясь понять суть проблемы, и что-то говорил. Ламия что-то отвечала, но это уже не доходило до моего сознания, однако я был точно уверен, что когда я отключился, тёплая маленькая змейка уже мирно сопела у меня на груди.

* * *

В глубине превращённого в конюшню ангара раздавались странные приглушённые звуки. В самом дальнем конце огромного, вырытого ещё дворфами помещения, скрючившись за небольшим стогом соломы, предавался своим горестям самый несчастный человек в этом замке, а может быть, и на всём белом свете.

Сжавшись в калачик, Бруно плакал, засунув в рот большой палец и тихо подвывая всем скорбям и обидам, что каждый день вываливал на него этот нечестный к большому ребёнку мир. Виной тому были не подначки и злые шутки жителей замка, большинство из них оруженосец просто не понимал, а то, что доходило до его невеликого ума, казалось ему странным и вызывало скорее удивление, нежели расстройство.