POP3

Добрейший Аркадий, спасибо за совет касательно книг. Давно уже не могу ничего читать… На полке у меня стоит «Энциклопедия авиации», и все гости прядут ушами и округляют глаза, когда ее видят. Однако, редактировать текст — это все равно что резать бриллианты (или бриллиантами резать стекло? — помните такие замечательные инструменты, за 89 копеек, с деревянными ручками и ребристым колесиком?) или укорачивать пальто, не говоря уже о тесной мебели в скученной комнате. Или сажать самолет на аккуратно выверенную и выветренную до блеска гладких дорожек полосу. Но нет, мне хочется кидать месивом, молозивом краску на холст, как Джексон Поллак. А не подчищать офорты как какой-нибудь Эшер — какой-то junkie сказал мне, что 15-го, в день рождения Эшера, на Mission, в одном из самых грязных, продажных и артистичных районов, отмечали где-то в подвале и с «Виллой Форест» 101-летие Эшера! Кстати, та детская поликлиника, которую Вы упомянули любовно, находящаяся неподалеку от приюта санскрита и Вашего дома — не 46-ая ли? Там работала моя мама, и она, поддавшись обману сложнослагаемых лет, уже представила, как Вы, ведя сына за ручку, приходите к ней на прием!

[155]

Именно ужас испытал я, когда проснулся сегодня в 7 и прочел ваше письмо. Почему, почему, почему вдруг к вам вломились полицейские? Почему? Вы что, кричали, орали, били посуду, обливались героином? Ужас. Ох Рита, я их, скажем так, панически всех боюсь. Как и официантов. Мой приятель Боб Бьюклер, private eye, вот он, как раз и работал на адвокатскую компанию, которая занималась преступлениями полиции. Чего я только не наслушался…

Голова — напополам. Вера в человечество и любовь частично утрачена. Но вы идете по другому департаменту, милая Рита, и потому, не кривя душой, нежно вас целую и убегаю в солнечную арктику нашего лета. — ваш — а.

[156]

Здравствуйте, милейший Аркадий!

Вечер; из окна видны зловещие горы, окутанные дымкой грозовой синевы, в оторую превратилось наше калифорнийское небо. В доме Сары Винчестер вечерами проходят обзорные туры, где посетители, вооружившись ожиданием ужасов и обыденным ветом фонариков, проходят из одной маленькой комнатки в другую и далее следуют в сад, где белеют скульптуры, и где вдруг, ни с того ни с сего, из-под земли раздается записанный на пленку голос, дружески повествующий о фонтанах, хранилищах сена и количестве шоферов, нанятых Сарой. Неизвестно, знал ли Борхес о ней. Известно только то, что его силы открылись ему после того, как в библиотеке, где он работал, он стукнулся головой об окно. Вероятно, окно, так же как и в доме Винчестер, вело в никуда.

[157]

Как политик ничтожен наш почтальон,
Но, как вестник… конечно, куда как силен!

Милая Рита,

даже и не знаю, что сказать по поводу всяких конференций и разного рода встреч.

Конференция, посвященная «авангарду и политике в 20 веке» началась в понедельник при довольно скромном стечении публики, которая все же стала собираться ближе к полудню, когда уже были прочитаны несколько докладов, включая и мое туманное ни к чему не обязывающее выступление, в котором, как потом я не тщился, не смог углядеть следов ни авангарда, ни политики, ни тем паче двадцатого века. Первые чтения закончились, наверное, в 2 часа, затем настала пора выпиваний и разговоров. Погода стояла восхитительная, в укромных местах, которых не достигал ставший привычным северный ветер, было смиренно тепло, порой жарко.

Вскипая броуновским вращением, публика двигалась к одному из кафе у Почтамта — все дело происходило в Зубовском институте искусств, где во времена оны и мне довелось учиться на театроведческом факультете — разговоры по большей части касались публикаций, издательств, состояния дел и видов на урожай. Виды отличала нерезкость и скудость. И, тем не менее, в 4 часа состоялось представление книги Ролана Барта «Фрагменты дискурса влюбленного» в переводе Виктора Лапицкого, который утром рассказывал присутствующем о восходящей звезде философии Бадью, которому, судя по всему, принадлежит наиболее развернутое описание картины мира в координатах матемы и «поэмы»… нет, скорее не так… я слишком поспешен.

Издана книга роскошно (цена ожидается не менее роскошной!). Ad Marginem с каждым разом издает все лучше и лучше, дороже и дороже.