Poor men's judge

Про себя Фролов подумал, что лейтенант разговаривает с людьми так, как человек, специально обученный это делать. Ишь как сказал: "каждый из нас", "мера переполнена"! Будто он — один из тех, кто стоит перед ним. Такой же, как те, кто собрались, кровь от крови, плоть от плоти. Будто он живет лишь интересами тех, кто сейчас стоит перед ним. Более того, в данный момент так оно и есть — некоторые вещи не сыграешь.

Так говорили разве что, некоторые комиссары Гражданской. Из тех, вымерших ныне редких волшебников слова. И люди по их слову делали невозможное. Когда говорят так, оратору не отказывают, он не логикой оперирует, чувствами, — анализировал когда-то окончивший ВПШ председатель, сохраняя на лице маску сельского до мозга костей жителя, — И речи в записи кажутся плоскими, а живьем воспринимаются как чудо. Как откровение, получив которое, нищие, безоружные люди голыми руками рушат престолы и гонят прочь орды до зубов вооруженных врагов.

Другой вопрос, — зло прищурился Фролов, резко нарушив своим недовольным ворчанием все очарование момента, — что делать оставшимся? Их как думаешь защищать, а лейтенант?

— Командование объявляет сборы и переподготовку воинов запаса. По месту жительства и без отрыва от основной работы.

Остается только вписать в приказ фамилии, поставить на довольствие и вручить оружие. Иного способа дать его вам, у меня нет.

После слов "у меня", Егор Васильевич, привычно изображавший на людях простоту, чуть не поперхнулся снова. Теперь уже по-настоящему, с кашлем и посиневшим лицом. Глотку перехватило нешуточно.

Товарищ Фролов мгновенно понял: перед ним, в образе не по чину берущего на себя голубоглазого паренька, материализовалось вполне приемлемое решение мучающих его в последнее время проблем. И не только его, кстати.

Если воспринимать сказанное не по форме, а по сути, то только что, принародно было объявлено: времена Гуляй-Поля вернулись. А Батькой, только что! этот парень назначил себя. Тут же обещал народу защиту. Не просто обещал. Вот они, грузовики. Оружие и боеприпасы явно там. Теперь лейтенант всей округе — хозяин. И очень возможно, что потом — тоже. Такие, если уж что берут, то потом держат мертвой хваткой. Хрен его кто теперь из предгорий выковыряет, понял Егор Васильевич.

— Что ж, парень, посмотрим, как оно будет, — подумал председатель, — Но вообще-то такого тебе, лейтенант, никогда не простят… Потом…

Глава 6

Откинувшись в эргономичном кожаном кресле, ведущий аналитик Vinland Research Group Грегори Старк устало закрыл покрасневшие от бесчисленных бумаг и созерцания монитора глаза.

От стимуляторов и кофеина мутило, в затылке тупо пульсировала боль. Тщательно спланированный для партнеров список мероприятий никто всерьез и не планировал выполнять.

Как только "партнеры" почувствовали вкус крови и бесконтрольного грабежа, у них, по меткому выражению русских, "слетела крыша". Приставленные к новоявленным воинам ислама инструкторы докладывали, что подопечные вышли из повиновения и только что не отрывают бывшим благодетелям головы.

В солнечном сплетении ворочался наглый скворчонок с острым клювом. Боль отдавала в локоть и за грудину.

Стоило прикрыть глаза, и мозг услужливо извлекал из тайников хронику стертого гусеницами русских Берлина и старые гравюры 18 века, на которых одетые в лохматые шапки воины брали европейцев на штык.

Раба назовешь рабом — он засмеется или заплачет. Свободного — будет сражаться". Карлейль был прав, меланхолично прикидывал последствия Грегори. Гнуть, но не ломать. Тем более, никто не знает, на что окажутся способны люди предгорий, если им повезет отойти от шока.

— За убежавших я спокоен, — они вне игры, — прикидывал Спарк, — за лагеря беженцев — тоже, там все под контролем. Но все-таки, почему меня не оставляет чувство, будто что-то не учтено…

С отвращением глянув на кофемашину, Грегори вздохнул, и полез в холодильник за минералкой.

— Zaigralis, vkonets, или как там это у них говорят, — думал он. — Совершенно ясно, что фоновый уровень террора многократно превысил допустимые значения. Статистику посчитают только к вечеру, но выводы уже просматриваются. Надо срочно докладывать руководству.

— Это что ж теперь будет?! — в который раз пошел Спарк по замкнутому, безысходному кругу умозаключений. — Мягко надо было, осторожно, выверено. Следовало не громить и уничтожать, а выдавливать с досадными инцидентами. Последовательно, но неотвратимо. Как лягушку в кипятке варят, потихоньку. А эти что творят?!

Уму непостижимо, ополоумевшее ничтожество с вислыми ушами, которому можно играть роль эльфа-прислуги Добби без грима, и лощеное сановное ворье ради прикрытия безудержного воровства, спустили с цепи бородатых младенцев!

Те не нашли ничего умнее, чем объявить подлежащим уничтожению целый народ! К слову сказать, значительно более многочисленный и цивилизованный. Не иначе, как ислам приводит к разжижению мозгов и полной потери чувства самосохранения.