Poor men's judge

Ближе к обеду к Виктору обратился болезненно-тощий, длинный как хлыст ополченец, которому позывной подходил как нельзя лучше.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! Ополченец Кащей.

— Разрешаю.

— Вы всем на утреннем построении поставили задачу подумать, как можно без лишних потерь прищемить хвост тем, кто придет к Соленому озеру. Я придумал.

— Докладывай.

— Есть! Товарищ лейтенант, помните, как для повышения психологической устойчивости мы друг друга в землю закапывали?

— По сути давай.

— У Соленого степь. Ровная, как стол. Я те места знаю досконально. Засаду там организовать негде. Но мы организуем. Для отвода глаз. Потом они отойдут. А сами вот что сотворим…

… Когда головной дозор огрызнулся огнем, основная колонна встала у границы давно заброшенного кладбища, давно заросшего дикими травами. Деревьев тут никогда не росло — слишком уж близко к поверхности подступала соль. Обломки давно разобранной ограды, бурьян и ровная, как стол, равнина до горизонта. С пулеметом в такой местности бояться нечего.

Все происшедшее дальше в пересказах напоминало буйные фантазии потребителей психоактивных веществ.

Слева от вставшей колонны раздался крик муэдзина, призывающего на молитву, по громкости не уступающий реву реактивного истребителя. Аккумулятор, усилитель, колонки — ничего сложного. Но требуемый эффект был достигнут. В бою секундное отвлечение внимания — гарантированная смерть.

Головы ошалевших от неурочного призыва на намаз боевиков, еще не успели повернуться назад, когда у каменных надгробий беззвучно вспучилась и разлетелась в стороны мелкой пылью рыжая, пересохшая в камень, земля.

Это ополченцы, с наслаждением выплюнув изо рта полихлорвиниловые водопроводные трубки, откинули в сторону собранные по всему Молотовску драные простыни третьего срока.

Выгнувшей спину рыжей рассерженной кошкой, стеной поднялась пыль. Под дикий матерный крик, лязгнули и встали на лапы две треноги «Владимирова». После короткого, слитного металлического грохота затворов, началась резня. Или расстрел — кому какое определение больше нравится.

Оторопевший от неожиданности враг удобно лег в прицелы. Он еще не успел прийти в себя, у него в мозгах как ишак орал муэдзин, а на сетчатке глаз все поднималась и поднималась едкая рыжая пыль заброшенного кладбища. Только спустя бесконечно долги

е секунды, стволы боевиков начали подниматься вверх. Поздно! Почуявшие удачу, ополченцы спешили выбить как можно больше целей, помня о полученном от Виктора инструктаже: главное — вывести из строя, добьем — потом.

У тех, кто смотрел в сторону кладбища, были иные проблемы. Они попросту не поверили своим глазам и впали в ступор. Картинка, транслируемая в кору головного мозга зрительным нервом, была невозможна, немыслима, непредставима.

Под крик муэдзина, из-под каменно-твердой земли, в обрывках полуистлевших саванов, по всей длине колонны вставали мертвецы. Когда нохчи разглядели, что мертвецы вооружены и матерятся на чисто русском языке, стало поздно.

Собственно говоря, вы читаете описание того, как все происходило значительно дольше, чем потребовалось времени, чтобы решить дело.

Секундного замешательства оказалось достаточно. Как потом посчитали, мнимые покойнички, войдя в азарт, успели выпустить по колонне чуть не полмашины «Шмелей», что уверенно гарантировало нужный результат. Если к тому прибавить отстрелявшие по паре БК тяжелые пулеметы, то понятно: живых там оставаться было не должно.

Но, к искреннему удивлению ополченцев, они все-таки были! Живуч человек, что ни говори. Потому, уцелевших добили в упор из древних как мир АК. Не всех. Парочку нагрузили отрезанными ушами и гениталиями, после чего отправили восвояси.

Что поделать, специфика войны с родоплеменными сообществами такова, что война должна быть тотальной, ведущейся одновременно и на уничтожение и на устрашение. Противно, конечно, но те, кто видел детей, развешанных на деревьях или насаженных на трубки дорожных знаков, уши и прочее резали с огоньком, радостно, понимая, что в случае неудачи у них бы тоже чего-нибудь оттяпали.

Последствия второго успешного боя лейтенанта Вояра были несколько парадоксальны.

В мире, где даже правоверные читают на ночь глядя непредставимую ерунду по зомби, вампиров и прочую нежить, люди способны родить такой слух, что разбирая его этиологию, напрочь запутается бригада лучших психиатров.

Дело в том, что в сознании людей, вампир Дракула или хоббит Фродо куда как более реальны, чем сосед по лестничной площадки, фамилию которого они не удосуживаются узнать и год спустя. Шерлок Холмс или негодяй Квакин более живы, чем слесарь Петро из Мариуполя. Более того, в массовом сознании слесаря Петра, как и большинства обывателей, попросту не существует. По чести сказать, средний обыватель в большинстве случаев бытием вообще не обладает, просто политики ему о том говорить избегают.